Последнее время (сборник)
Шрифт:
– Кто такая Натаха? – шутливо хмуря брови, спросил Алексей.
– Ну, Натаха! Со мной в группе учится, с зеленой челкой, – игриво возмутилась и закатила глаза Люба.
Люба училась на факультете рекламы и дизайна и считала себя личностью творческой, стараясь демонстрировать это всем своим видом, вращаясь в круге подобных ей демонстрантов. Алексей относился к этой группе мелкобогемных устремлений с превеликим презрением и говорил ее представителям во время случайно-совместных общажных алко-творческих вечеров, что они – псевдобогема – прикрываются пустой творческой формой, по сути же являясь ультрафилистерами и маргиналами; а потом Алексей, радуясь своим красноречивым умозаключениям, продолжал: «Вы выдумываете себе роли с помощью этого пустого стиля, прикрываете этими образами свою пустую сущность, вы сами по себе для самих себя незначимы и самим себе неинтересны и потому не хотите оставаться с самими собой наедине и со всей силы пытаетесь прикрыть пустоту своей сути разными погремушками, тем самым, по сути, закрывая свою суть», – и, добивая, добавлял: «Конечно, кому интересна и приятна пустота!» Этими небезосновательными речами Алексей вызывал в свою сторону потоки неистовых проклятий, ругательств и даже однажды нескольких попыток физических отмщений со стороны взбесившейся местной Жанны Агузаровой. После чего в чаду ненависти, оскорблений и нападок каждого друг на друга Алексей, опьяневший сперва от вин, потом от водок, начинал мнить себя представителем авангардной интеллигенции начала двадцатых годов прошлого века, в сумасшедшем виде заскакивал на стул и выкрикивал какие-то неуместные стихотворные изречения Серебряного века, а потом, когда его толкали и перебивали, неистово орал: «Это я глубинно-творческий человек, я!»
– Слушай, Люб, у меня там с твоими не очень ладно, – с усмешкой тихо сказал Алексей. – Да еще и на субботник надо.
Конец ознакомительного фрагмента.