Последнее желание гейши
Шрифт:
– Идет, – порадовала его Марго, ныряя в салон.
Все дорогу водила сверлил ее удивленно-насмешливым взглядом, но Марго делала вид, что не замечает его. К счастью, путь оказался близким – ехали каких-то пятнадцать минут, по истечении которых «опелек» вкатил на асфальтированную площадку перед девятиэтажкой.
– Мичурина, двадцать девять, – буркнул парень. – Гони бабки и выходи.
Марго выглянула в окно, окинула взглядом дом, двор и переспросила:
– Мичурина, двадцать девять?
– Мне не веришь, на вывеску посмотри…
Она
– Ну что, мадам, расплачиваться будем? – нетерпеливо воскликнул ее небритый благодетель.
– Да, конечно… – Она по привычке полезла в карман, но тут же вспомнила, что убежала из особняка без кошелька. Весь ее капитал составлял пять рублей! – Простите, – залепетала Марго. – Кажется, я дома забыла…
– Вот чума! – взревел водила, резко поворачиваясь и хватая Марго за горло. – Я тебя урою! Дурить меня вздумала!
– Мне очень жаль, – просипела она. – Простите…
– Гони бабки, кочерыжка!
– У меня только пятак…
– В жопу засунь свой пятак! Триста рэ, и не меньше!
– Натурой не возьмете?
– Че-го?
– Обычно за час я меньше ста баксов не беру, так что вы еще и в выигрыше останетесь…
Парень так ошалел, что даже хватку ослабил.
– По рукам? – подмигнула ему Марго.
– Да иди ты… – Он не находил слов, чтобы выразить свое возмущение. – Со своей натурой… Нашла, чем прельстить…
– Больше нечем…
– Золото снимай, – быстро сориентировался «бомбила». – И мы в расчете!
Марго тронула себя за шею – на ней действительно болталась цепочка из белого золота с кулоном (знак зодиака – весы, а на каждой чаше по бриллианту). Стоил этот комплект чуть меньше, чем раздолбайка водилы, но она не стала протестовать, просто сняла цепь и протянула ему.
– Че ты мне суешь всякую туфтень? – окрысился он. – Я ж те сказал «золото», а не «серебро», дура!
– У меня больше ничего нет… – пробормотала Марго, хотя на самом деле в ее пупке была золотая сережка с брюликом, но про нее она почему-то забыла…
– А это что? – он задрал рукав ее свитера и ткнул пальцем в золотой браслетик, дважды обернутый вокруг запястья. К нему она пристегивала телефон. Кто-то носил сотовые на шнурках, а все девочки Мадам Бовари считали особым шиком вешать свои «раскладушки» на цепочки из драгоценных металлов (у Марго она была золотая, под цвет телефона). – Что, я тебя спрашиваю?
– Золото.
– Ну, а я что говорю… – Он дернул ее за кисть. – Снимай, давай…
Она подчинилась: расстегнула, размотала, отдала. Водила быстро спрятал браслет в карман жилетки и жестом приказал Марго проваливать из машины. Что она и сделала…
– Спасибо, что подбросили, – сказала
– Вали!
– На цепочке, которую я вам дала, телефон носить можно, там крепление есть… Только ее не надо дважды обматывать… – Марго покрутила пальцем вокруг запястья. – Пусть болтается…
Вместо «спасибо за информацию» она услышала очередное «вали», за которым последовал отборный мат и хлопок двери.
Через секунду «опелек» сорвался с места, а через десять скрылся из виду.
Обрадованная тем, что так легко отделалась (подумаешь, золотой шнурок отобрали и обозвали «кочерыжкой» – это ерунда), Марго кинулась к первому подъезду дома – квартира двадцать один, это, наверняка, первый подъезд, пятый этаж, дверь крайняя слева. Боже, неужели она добралась! Всего-то и осталось, что войти в подъезд, подняться на лифте и позвонить в дверь. А там ванна, кофе, постель и крепкие успокаивающие объятия самого замечательного мужчины на свете…
Грезя обо всем этом, Марго подлетела к подъездной двери.
Рванула ручку. Еще. Еще. Еще… Да что же это – не открывается!
Марго посмотрела, что мешает двери распахнуться, и увидела новехонький кодовый замок.
Часть 3
Базиль
День четвертый
Базиль проснулся от громкого пиликанья. Вскочил, как ужаленный, и стал носится по квартире, выискивая источник звука. Спросонья и перепоя (вчера он ни с того ни с сего надрался) никак не мог понять, что именно пиликает: телефон, будильник или дверной звонок. Когда он обежал всю квартиру, стало ясно, что трезвонит его сотовый. Оставалось его найти.
Мобильник обнаружился под кроватью. Почему он оказался именно там, а не на привычном месте – на тумбочке у изголовья, Базиль сказать затруднялся: события вчерашней ночи пока в памяти не всплыли. Последнее воспоминание относилось к глубокому вечеру, когда Василий выдул бутылку «Столичной» прямо из горла, а потом начал подпевать Шафутинскому, исполняющему по телевизору старую песню «За милых дам, за милых дам!». Что он делал потом, остается загадкой, но, судя по тому, как раскиданы его вещи (не только «Сименс»), спать он лег совершенно пьяным, а значит, та бутылка была не последней…
Пока он шевелил замутненными мозгами, телефон продолжал разрываться, и каждое его «пи-ли» отзывалось острой болью в голове Базиля.
– Алло, – каркнул в трубку Василий, вытащив телефон из-под кровати. – Я слушаю…
– Привет, – произнес женский голос.
– Кто это?
– Это Мила.
– О, Милочка, привет… Я не сразу тебя узнал.
– Спишь, что ли?
– Сплю, – честно признался Базиль.
– Хватит дрыхнуть, время уже девять!
– Девять, это ж такая рань! Я раньше десяти не встаю, – соврал Базиль, на самом деле обычно он просыпался в шесть, чтобы проводить Митю на работу.