Последние дни Атлантиды
Шрифт:
— Я ждал тебя, о прекрасная Лессира!
Полностью погруженная в свои мысли, опустив голову долу, Лессира тихонько брела по аллее, она и не заметила, как вдали вдруг появился Гродж. Его зазвучавший в тишине голос встревожил девушку, заставил вздрогнуть.
— Не ожидала здесь встретить тебя, архонт Гродж, — ответила Лессира, с трудом превозмогая собственное волнение, быть может, возникшее от внезапного испуга. Немного успокоившись, она сказала: — Должна поблагодарить тебя за то, что ты не выдал моей тайны.
— Тайны? Ты, видимо, говоришь о том прекрасном юноше, с которым я видел тебя в прошедший день.
— Да. Отец не любит, когда я покидаю дворец без охраны.
— Но с тем юношей тебе нечего бояться, — сказал Гродж, пристально глядя на Лессиру. — Он производит впечатление человека честного и добропорядочного. Хотя он еще очень молод. Но молодость не порок. Ведь так?
Лессира чувствовала себя полностью окутанной его взглядом, который обволакивал ее всю, заставлял отрешиться от всяких мыслей и чувств. Порой, ей казалось, что она слышит не свой, а чей-то посторонний женский голос. Этот посторонний человек вдруг зачем-то стал рассказывать Гроджу о том, что связывало ее с Тодом, как они познакомились, где встречались, о чем говорили.
— Впрочем, что это я? — неожиданно спохватилась она, будто пробудившись ото сна. — Зачем я тебе это рассказываю? Все это пустое! Глупый мальчик возомнил себя равным дочери царя. Это смешно! Правда?
— Я рад, что у царя Хроноса такая разумная дочь. Но так ли уж ты равнодушна к юноше?
И вновь Лессира ощутила, как уплывает куда-то на крыльях неведомой силы. Разум вновь окутывает плотный туман. Во всем теле ею ощущается приятное расслабление и истома. Хочется тихонько брести по прохладной аллее, говорить и говорить, внимать этому пристальному, всепроникающему взгляду.
Лессира не заметила, сколько прошло времени с той поры, как она встретилась с Гроджем в тенистой аллее. Они долго беседовали, вернее, говорила больше Лессира, Гродж только иногда негромко задавал какой-нибудь вопрос и погружался в молчание, такое томительное и волнующее.
Воздух уже не был столь прохладным, как когда они встретились, и Лессира вдруг ощутила необыкновенную усталость, ноги подкашивались, хотелось сесть прямо здесь посреди этих величественных прекрасных деревьев, слушать пение птиц, молчать и ни о чем не думать.
— Я вижу, ты утомилась, прекрасная Лессира, — сказал Гродж, — тебе пора отдохнуть, вновь наступает жара. Пойдем, я провожу тебя. Но прежде позволь мне спросить тебя? — Архонт вопросительно посмотрел на Лессиру, она молча кивнула. — Смогу ли я вновь увидеть тебя? Ты так прекрасна, что мне страшно быть рядом с тобой и сметь говорить. Но я всегда мечтал об этом. Позволь недостойному рабу твоему, прекрасная дочь царя Хроноса, надеяться хотя бы еще один раз увидеть тебя! И да простят Боги мне эту дерзость!
Лессира молча внимала словам Гроджа. Если бы она могла обрести доступ к собственному сознанию, то ее поразила бы перемена, произошедшая в ее спутнике, до сей поры сдержанном, немногословном, уверенном в собственных силах, как и подобает умудренному богатым любовным опытом мужчине, а ныне страстном и робком, подобно юноше, несмело пытающемся покорить сердце девушки. Но Лессира могла лишь видеть внешнее, ее обжигал и волновал его огненный взгляд, и она, поддавшись зыбким волнам новых ощущений, молча внимала его словам и безвольно плыла куда-то.
Потом, уже оказавшись в своих покоях, куда ее заботливо проводил архонт Гродж, она никак не могла вспомнить, что же ответила ему, какие слова вымолвили ее губы, все тот же плотный туман застилал ее память и все ее сознание. Уже касаясь разгоряченным лицом узорчатого покрывала своего ложа, готовая погрузиться в зыбкий сон, она только и помнила, что его неотступный, пристальный, горячий взгляд, проникающий, казалось, в самое сердце, волнующий и опьяняющий ее разум. Она не спрашивала себя, почему ее вдруг так взволновал этот человек, ранее для нее совсем непритягательный, ей не думалось и не размышлялось, ей хотелось лишь одного — окунуться в призрачную завесу сна и, может быть, там увидеть продолжение удивительных событий, случившихся с нею сегодня.
Глава 14
Дни, до сей поры летевшие стремительно и радостно, вдруг, словно, застыли в тяжелой печали. С того дня, как Лессира неосторожно назначила ему свидание на главной площади Аталлы, Тод так больше и не встретился с ней. Желание увидеть ее преследовало его неотступно, и он, беспощадно толкаемый им, все бродил и бродил вблизи царского дворца. Но не просто было увидеться с дочерью самого царя Хроноса. Лессира не появлялась, не присылала ему весточек, она будто забыла о нем, стерла из памяти его имя и образ. Мысль об этом доставляла Тоду невыносимое страдание, от которого тоскливо и болезненно сжималось сердце, и рыдания, так несвойственные мужской природе, неожиданно комком подступали к горлу.
Но более всего его терзала неизвестность случившегося. Тоду было неведомо, какие же последствия имела для Лессиры встреча с архонтом Гроджем. Может быть, он обо всем увиденном поведал царю, и тот теперь держит под строгим запретом отлучки Лессиры из дворца. Но неужели она не смогла бы найти возможность подать ему весть об этом? Хотя, должно быть, и Назире не разрешается покидать свою госпожу. Тод терялся в догадках, склоняясь то к одной мысли, то к другой, то впадая в безнадежное отчаянье, то окрыляясь надеждой.
Впрочем, в самой глубине его души таилось смутное объяснение всем его тревогам. Он крепился изо всех сил и не пускал это объяснение в сознание, которое все настойчивее прорывалось к его разуму. Он все не давал укорениться истинной мысли о том, что Лессира — не та девушка, о которой смеет мечтать сын земледельца. Ему невыносимо было это осознать окончательно и навсегда. Нестерпимо больно ему было расстаться на веки со своей прекрасной мечтой, ибо не суждено ей сбыться. И потому он стремился отложить торжество горькой истины, и тщил себя напрасными надеждами.