Последние похождения Арсена Люпэна. Часть I: Двойная жизнь Арсена Люпэна
Шрифт:
Час спустя господину Ленорману позвонили по телефону: Валенглей, председатель Совета Министров, ожидал его в министерстве внутренних дел.
— Как отлично выглядите вы, дорогой Ленорман! А я считал, что вы больны, и не смел вас тревожить!
— Я вовсе не болен, господин премьер-министр.
— Значит, вы просто дулись на нас! Опять ваш несносный характер!
— Насчет плохого характера возражать не стану. Но чтобы я дулся — этого нет.
— Но вы отсиживаетесь дома! И Люпэн пользуется этим, вызволяя своих приятелей!
— Разве я мог ему помешать?
— Ну
— Господин премьер-министр, — серьезным тоном заявил шеф Сюрте, — Люпэн располагает такими средствами, что мы просто не в силах помешать тому, что он решил делать. Побег был совершен наверняка, можно сказать — с математическим расчетом. Я предпочел отойти в сторону… и доставить другим удовольствие попасть в смешное положение.
Валенглей злорадно усмехнулся:
— Разумеется, господин префект полиции, а с ним — господин Вебер в эти минуты не должны испытывать особой радости… Но, в конце концов, вы можете мне что-либо объяснить, Ленорман?
— Известно лишь то, господин премьер-министр, что побег состоялся во Дворце правосудия. Задержанного привезли в тюремной машине и провели в кабинет господина Формери, однако… из Дворца правосудия он не выходил. Тем не менее, никто не знает, что с ним стало.
— Ошеломляюще!
— Совершенно верно.
— И ничего обнаружить не удалось?
— Вовсе нет. Внутренний коридор, который тянется мимо кабинетов следователей, был загроможден необычно густой в этом месте толпой арестованных, стражников, адвокатов, швейцаров; впоследствии обнаружилось, что все эти люди получили поддельные вызовы для явки во Дворец на один и тот же час. С другой стороны, ни один из следователей, которые якобы их вызывали, не явился в тот день в свой кабинет, так как все они получили фальшивые приглашения в местные суды, по которым разъехались во все концы Парижа… и его окрестностей.
— И это все?
— Нет. Были замечены двое муниципальных полицейских и с ними — один задержанный, пересекавшие двор. На улице их ждал извозчик, в чью пролетку они и сели втроем.
— Каковы же ваши предположения, Ленорман? Ваше мнение?
— Моя версия, господин премьер-министр, такова, что оба муниципальных стражника были сообщниками, которые, воспользовавшись неразберихой, царившей в коридоре, подменили настоящих конвоиров. Этот побег, по-моему, мог окончиться успешно только благодаря таким особым обстоятельствам, такому странному сочетанию фактов, что следует признать несомненным наличие самого предосудительного сообщничества. Во Дворце правосудия, впрочем, у Люпэна есть связи, которые путают все наши карты. Они есть у него и в полиции, и в моем собственном окружении. Это могущественная организация, настоящая Сюрте, в тысячу раз более умелая, дерзкая и многогранная, чем та, которой руковожу я.
— И вы с этим миритесь, Ленорман!
— Нет!
— Как же объяснить вашу инертность с начала этого дела? Что вы сделали против Люпэна?
— Я подготовился к борьбе.
— Ах! Прекрасно. И пока вы готовились, он действовал.
— Я тоже.
— Вы что-нибудь узнали?
— Многое.
— Что именно? Говорите!
Господин Ленорман, опираясь на трость, в раздумье прошелся по просторному кабинету. Потом сел перед Валенглеем, кончиками пальцев потер полы своего оливкового редингота, закрепил на носу очки в серебряной оправе и отчетливо произнес:
— Господин премьер-министр, у меня на руках — три козыря. Я знаю, во-первых, под каким именем теперь скрывается Арсен Люпэн; под ним он жил на Бульваре Османна, каждый день принимая своих людей, восстанавливая свою банду и управляя ею.
— Но тогда, черт побери, почему вы его не арестуете?
— Эти сведения я получил с опозданием. С тех пор князь… назовем его князем Трех Звезд… улетучился. Он теперь за границей, куда поехал по другим делам.
— А если он не вернется?
— Положение, которое он теперь занимает, его участие в деле Кессельбаха требуют, чтобы он появился опять и под тем же именем.
— Тем не менее…
— Господин премьер-министр, теперь — о моем втором козыре. Я обнаружил в конце концов Пьера Ледюка.
— Вот это новость!
— То есть скорее — Арсен Люпэн его обнаружил, и сам Люпэн, прежде чем исчезнуть, устроил его в небольшой вилле в окрестностях Парижа.
— Тьфу ты! Как же вы об этом узнали?
— О, без особого труда. Люпэн приставил к Пьеру Ледюку в качестве надзирателей и защитников двоих из своих сообщников. А эти сообщники являются моими агентами, используемыми мною в великой тайне. При подходящем случае они его мне выдадут.
— Браво! Браво! Так что…
— Так что, поскольку Пьер Ледюк, можно сказать, является тем центральным пунктом, вокруг которого разворачиваются все усилия людей, пытающихся разгадать пресловутую тайну Кессельбаха… С помощью Пьера Ледюка рано или поздно я заполучу: во-первых, того, кто совершил тройное убийство, ибо этот негодяй решил заменить господина Кессельбаха в осуществлении грандиозного проекта, до сих пор не разгаданного; а господину Кессельбаху для выполнения этого проекта требовался Пьер Ледюк. Во-вторых, я смогу схватить Арсена Люпэна, поскольку Арсен Люпэн преследует ту же цель.
— А третий козырь, Ленорман?
— Господин премьер-министр, вчера на имя покойного Кессельбаха пришло письмо, которое я перехватил.
— Перехватили? Вы действуете правильно!..
— …Которое вскрыл и которое оставил у себя. Вот оно. Послано два месяца тому назад из Кейптауна. И в нем — следующие строки:
«Мой добрый Рудольф, 1 июня буду в Париже. Все в том же бедственном положении, как тогда, когда Вы мне помогли. Возлагаю, однако, большие надежды на дело Пьера Ледюка, о котором я Вам говорил. Какая удивительная история, не правда ли? Удалось ли Вам его разыскать? Как далеко мы продвинулись? Хотелось бы побыстрее узнать.
Подпись: Преданный Вам Штейнвег».