Последние ритуалы
Шрифт:
— Ты имеешь в виду стихотворение, которое ты перевел?
— Именно. Только это еще не все. Паудль сказал, что они с Гаральдом подробно обсуждали, направлено ли заклинание исключительно на предмет вожделения или подходит для всякой любви, обязательно ли отверстие должно быть в полу и так далее. А потом они заговорили про символ, начерченный на полях… — Маттиас сделал паузу.
— И?.. — нетерпеливо сказала Тора.
— Паудль сообщил ему, что среди исландских рунических знаков такого нет вообще, однако этот очень похож на скандинавский символ для заклятия на месть. Сути различия я
— Начало письма к Амелии Гунтлиб! — ахнула Тора.
— Совершенно верно, начало то же, что и в любовном заклинании. Паудль высказал предположение, что этот символ рядом с заклинанием мог нарисовать владелец книги, потому что оно связано и с заклятием на месть, и с любовным приворотом. Есть и другая версия: поскольку «Исландская книга колдовства» составлена четырьмя разными людьми, трое из которых исландцы, а один — датчанин, то, возможно, последний и мог подставить этот символ. Еще Паудль сказал, что это заклятие на месть гораздо темнее известных и непонятного происхождения, хоть и написано на датском. Фрагмент находился в частной коллекции и датирован концом шестнадцатого века, в то время как «Исландская книга колдовства» появилась в середине семнадцатого.
— Что имеется в виду под «гораздо темнее»?
— Наверное, лучше сказать, оно чернокнижное, относится к черной магии. Более нечестивое, то есть создано специально, чтобы причинять зло. — Маттиас опять обратился к своей шпаргалке. — Человек, на теле которого после его смерти будет вырезан такой символ, станет преследовать того, кто обидел его при жизни. Иначе говоря, покойник следит из могилы и заставляет мучиться и раскаиваться того, кто при жизни поступал с ним жестоко или несправедливо. В итоге раскаяние приводит к гибели преследуемого. Чтобы сотворить это заклятие, нужна определенная часть тела. Вот ты и дождалась. Какая?
— Глаза, — уверенно произнесла Тора.
Маттиас кивнул.
— Но это не все, терпи. Узнав о происхождении символа, Гаральд и пришел в то состояние, которое так поразило директора музея, а затем попросил Паудля изготовить копии этих документов. Паудль прислал ему отсканированные страницы из «Исландской книги колдовства» вместе с символом и своего рода инструкцию по заклятию на месть из фрагмента безымянного манускрипта.
— А что в инструкции? — не выдержала Тора.
В дело снова пошел листочек с записями.
— Это делается так: жаждущий мести заключает соглашение с кем-то, кто сотворит это заклятие после его смерти, — почти как со штанами мертвеца. На куске дубленой кожи сообщники вместе рисуют символ, смешивая свою кровь с кровью ворона. Тут несколькими каплями не обойдешься, поскольку этой же кровью под символом они должны написать, что Икс обещает сотворить заклятие для Игрека, и скрепить договор своими подписями. — Маттиас отхлебнул кофе и продолжил: — А дальше соль шутки: Игрек умирает, Икс вырезает на его теле этот же символ и берет у мертвого кровь — много, чтобы ею писать заклятие. И — спасибо тебе большущее за подсказку —
— Господи! — Тору передернуло. — Зачем же еще и это? Неужели мало кровавого договора и расковырянного тела?
Маттиас улыбнулся.
— Вероятно, мало. Паудль сказал, что вырезанный на теле символ служит также напоминанием мертвому, что его глаза извлечены по его же собственному требованию — иначе покойник восстанет из могилы, пойдет их искать и убьет того, кто их вытащил. Кстати, кровь для этого забытого обряда тоже нужно смешать с кровью ворона.
— Теперь понятно, почему анализ ДНК показал, что там есть кровь птицы из отряда воробьиных. «Ворон — самая крупная птица отряда воробьиных, которая водится в Исландии…» — процитировала Тора. Биологию в школе она любила.
— На этом этапе кровь живого пособника больше не нужна. Ему остается завернуть глаза во второй кусок кожи, предварительно написав на нем кровью мертвеца текст заклятия, и вручить тому, кто вредил умершему при его жизни, то есть объекту мести. И все. Жертва обречена. Мертвец будет ее неотступно преследовать, напоминая о совершенных злодеяниях, пока виновный не сойдет с ума и не умрет мучительной смертью.
— Значит, когда Гаральд послал матери проклятие… — невесело начала Тора, но не договорила, одолеваемая мыслями: «Как это страшно. В чем причина такой глубокой застарелой ненависти к собственной матери? Что, черт возьми, она ему сделала? Возможно, ее вина — только плод воображения Гаральда, и все его обвинения — чистой воды безумие…»
Неожиданная идея вывела ее из задумчивости.
— Минуточку! А разве глаза ей послали?
— Нет, — ответил Маттиас. — Их не приложили. Понятия не имею почему. Может, потеряли, а может, они испортились, я не в курсе.
Тора некоторое время размышляла.
— Халлдор, студент-медик. Скорее всего он и проделывал все эти манипуляции над телом. Он же и убил.
— Похоже на то, — согласился Маттиас. — Если только Гаральд не устроил собственную смерть, а Халлдор принял эстафету и доделал остальное.
— Но ведь Гаральда задушили! Неужели он сам…
— Может, эротическое удушение? По крайней мере не стоит сбрасывать такой вариант со счетов. Пока ясно одно: кто-то из компашки убил Гаральда или по меньшей мере заключил с ним контракт. Когда мы показали им символ, у всех были довольно глупые физиономии. Не исключено, что и Хюги к этому причастен.
— Надо еще раз поговорить с Халлдором. А лучше — со всеми. Если повезет, конечно, и удастся снова их собрать.
Маттиас улыбался.
— Так что мы не полные идиоты. Мы далеко продвинулись. В общей картине не хватает только исчезнувших денег. Они-то куда испарились?
Тора пожала плечами:
— Может быть, Гаральду удалось купить этот неизвестный колдовской манускрипт. Вполне в его характере.
— Возможно, — задумчиво протянул Маттиас. — Но маловероятно. Директор музея сказал, что манускрипт хранится в Норвежской национальной библиотеке. Кстати, поэтому полиция не смогла идентифицировать символ — он совершенно неизвестен в Исландии. Паудль о нем знает только потому, что учился за границей, но с ним никто не консультировался насчет происхождения символа.