Последние звёзды
Шрифт:
Макс уже должен выйти к Белому Яру, на карте он отмечен как обитаемый, но вокруг деревья, под ногами неезженая дорога. Сержант посмотрел на компас, на солнце – идёт верно. Накатило чувство нереальности всего вокруг: компас сломан, солнце врёт, карту составили с ошибкой... и идёт он туда, где никому не нужен.
И Макс решил: ещё полчаса тем же курсом, если не выйдет к месту, к чёрту всё. Можно и к хуторянам вернуться, если дойдёт. Через полчаса пейзаж тот же, дорога стала шире, но так же без следов. Ладно, чего терять, ещё полчаса на восток и баста.
Макс провалялся у воды, мучая себя желанием набрать флягу. Он ждал, переборет ли жажда здравый смысл – вода застойная, обеззаразить нечем.
В ушах шумит кровь, в одном ухе, правом. Необычно так, не в такт пульсу, а сплошным потоком. Макс затаил дыхание, а кровь ли? Приподнял голову, вслушался, закусив губу. Шум проник и в другое ухо, проник извне. Макс подорвался в страхе, что мираж исчезнет, пошёл в обход пруда, раздвигая ветви.
Оказался на той стороне, отдышался, звук-ориентир стал громче, но Макс боялся дать ему название, чтоб не сглазить. Преодолел последний заслон деревьев и словно вырвался из клетки. Под ногами разлилась гладь воды, того берега не видать – это Енисей. Макс скатился с крутого берега и нырнул лицом в воду. Онемели щёки, губы, холод плеснул за шиворот, течение чуть не сдёрнуло за собой. Макс отвалился на траву, стал думать, куда его занесло.
Глянул ниже и выше по течению – река разветвляется. Внизу, на юге, угадывается людское присутствие, не видно – далеко, но точно должно там быть. Туда Макс и побрёл, то поднимаясь по берегу, то спускаясь к воде – дороги и даже тропинки не было.
33
На полной скорости джипы вылетели к реке, шинами вспороли песок, передние колёса ушли в воду.
– Живо, живо! – Игорь замахал, с корабля спустили шлюпки и плоты.
Подгоняемые страхом, не командами, переправились в считанные минуты. Воду вспенили винты.
– Уходим обратно, чуть ниже, где река шире. Там встанем прямо по середине.
Капитан всё понял. Игорь вышел на палубу к Саше.
– Я был уверен, что нас просчитают и отрежут.
– На что надеялся?
– Что ошибусь.
Рация заговорила только через час, видимо, их всё-таки пытались найти.
– Никто не пострадал? – Игорь действительно переживал.
– Ты сбежал по воде?
– Я ещё не сбежал.
– Помолись там.
– Как думаешь, скоро в Центре узнают о случившемся?
Связь прервалась, Игорь сказал Саше:
– Серьёзный дядька, я хочу с ним работать.
* * *
Гловацкого снова оторвали ото сна.
– ЧП!
Он спокойно привёл себя в порядок, закрыл дверь на два оборота и всё равно прибыл в кабинет «номер один» не последним. Люди привыкли к последним событиям и не подрывались с мест.
– Радиограмма: в Томске диверсантами уничтожен аэропорт, вся ремонтная база, все самолёты.
Гловацкий покосился на президента и понял, что он слышит это не впервые – больно спокоен.
– Министр внутренних... население Томска?
Гловацкий отрапортовал чётко, с прямой спиной, взглядом перед собой, как президент любит.
– Оформляй бумагу, отправляй человека. Половину рабочей силы направить в... сам смотри по списку, где не хватает. Мне доложили, в Омске заводы стоят.
– Но... Что с Томском будет? С городом?
Президент сверкнул глазами, и стало ясно, он еле сдерживается.
– С идиотами, которые оставили страну без самолётов? У которых в городе больше ни черта полезного? Не задавай мне такие вопросы, товарищ министр!
Гловацкий сделал последнюю попытку.
– Там есть порт и контроль... – щёки загорелись под взглядом президента. – Так точно! Разрешите идти?
Президент махнул рукой, окликнул на пороге.
– Скажи своим, чтобы самолёты не бросали где попало, они горят на ура.
До своего кабинета Гловацкий шёл, бормоча: «Я всего лишь исполняю, я ни в чём не виноват...»
Такое решение подорвёт отношения с Томском, как бы ещё и там не взбунтовались. Почему этого никто не видит?
* * *
Столичных гостей ждали, но всё равно были застигнуты врасплох. Ещё не остыло прокалённое добела железо на месте катастрофы, на центральную площадь сел вертолёт. Мощная остромордая чёрная машина разогнала птиц и местных жителей. Вышли трое: мужчина в костюме и с кейсом и два автоматчика в бронежилетах.
Прозвучал указ. Гонец собрал подписи об ознакомлении и без слов вышел, взвыла турбина, раскручивая винты. В кабинете молчали, пока не затихло эхо вертолёта.
– Нас убивают, – один из троих присутствующих плюхнулся на стул. – Не хватит людей, погибнут поля, встанут корабли.
– Брехня, меньше народу – меньше будут жрать. Есть проблема похуже, – говорящий закусил губу, что-то высмотрел в окне, отошёл от него. – Люди не согласятся. Никто не хочет покидать семью и дом.
Ждут слова главного. Он всё думал о взрыве, о подрывниках. И ещё кое о чём. Его окликнули дважды, прежде чем он решился.
– Заберут наших людей, потом суда, что останется? И мы втроём отправимся копать стратегические запасы угля.
– К чему ты?
– Ведь тот отморозок в аэропорту оказался прав... Что если принять его правила? Он болтается с бойцами и оружием где-то по Томи в пределах связи. Я его вызвоню.
– Объясни, пожалуйста.
Говоривший тихо, глядя в пол, поднял глаза и изложил план чётко, рубя ладонью воздух.
– Народу объявим всё как есть, но мы на их стороне. Сами запросим помощь военных в подавлении мятежа. Мы чистые с обеих сторон, кто бы ни победил.
– Думаешь, у томчан есть шансы? Даже с твоим суперменом.
– Кемерово, говорят, так и осталось за повстанцами...
– Это измена родине, за неё расстреливают.
– Говорю же, чистые с обеих сторон.
Двое переглянулись, тот, что стоит, подмигнул сидящему, ответил так: