Последние звёзды

Кузнецов Андрей

Баграт надел плотные перчатки, сверху до низу ощупал преграду. При луне проволока блестит, сейчас нет – только тень и осязание. Кусачки щёлкнули звонко в тишине, но Баграт знал, что заметнее звук распавшейся проволоки, и придержал концы. Он резал так, чтобы зацепить обратно, не оставлять дыру.

За забором деревьев стало меньше, потом он вышел на опушку. Заметил вышку, юркнул в кусты и замер. Объект выезжает через полчаса, самое время занять позицию. Гловацкий не ошибся, важные дела поднимают

с постели лучше петухов, из-за ворот выехал чёрный джип.

Дом двухэтажный, растянувшийся в стороны, за забором просматривается второй этаж и крыша. Баграт как наяву увидел, что бросает в красную черепицу коктейль Молотова, и ощутил жар на бровях. Он забыл, когда и что это было – очередная заказная диверсия, но врезалось в память.

Около часа он провёл наблюдая, ничего не высмотрел и решился. Закатал рукава, загрёб земли, измазал руки и вышел на дорогу. Подошёл из-за поворота, глянул в камеру, надавил кнопку звонка, она окрасилась в чернозём. Калитка открылась мягко, за ней стоит охранник по всей форме: в камуфляже, с кобурой.

– Здорово. Ключами пособишь? У моего корыто импортное, а накрылось, будто наше.

Охранник осмотрел гостя пристально, кивком приказал поднять руки, ощупал.

– Пойдём до гаража. Ты с той линии, что ли?

– Ну так! Корыто!

Охранник отчитался по рации, Баграт замедлил шаг, пустил его вперёд – идёт, подставив спину. Хоть плюй, хоть убивай.

– Извини, я и так не вовремя, водой угостишь? – спросил Баграт, наблюдая, как охранник возится с замком.

– Вон полка, не забудь вернуть. Воды принесу.

Баграт, оставшись, глянул под крышу, в погреб – можно спрятаться. Воду принесли в эмалированной кружке, судя по вкусу, из колонки. Это упрощает дело. Баграт выпил до дна, утёр губы и пошёл к калитке.

– Инструменты вечером верну, ничего?

– Лучше до восьми, пока хозяина нет, – охранник подумал. – Хотя сегодня может и задержаться.

Наконец показался второй, прошёл за дом, покосившись на гостя. Два минимум, в бригаде их должно быть больше.

– Понял, как смогу – сразу же. Спасибо.

Баграт второпях исчез с поля зрения, юркнул в кусты, уронил ключ на рюкзак – взбил пыль. Посидел с минуту и решил возвращаться в город. Решение принято, осталось реализовать.

9

Всё руководство повстанцев ночует в штабе. Для воссоздания осадного положения заперлись и дымят сильнее обычного. Крутов, некурящий, бровью не ведёт. Игорь, устроившийся в углу ближе к связистам, подозвал его, потеснился с коврика.

– Ты был на северных морях?

Крутов покачал головой.

– Мы летали однажды, высадились у Карского. Там есть морская база, куда ушли остатки Северного флота.

– Живая?

– В том-то и дело. Её не бомбили, но ни один корабль оттуда уже не уплыл. Огромные авианосцы, атомные крейсеры – чего только нет. Они стоят у берега борт к борту и медленно тонут.

– Если не пробиты, продержатся на воде ещё сотню лет.

– И это жутко. Я только тогда понял, что же мы натворили. И так ясно, что война – это горе, ужас, но смотришь на людей – суетятся, дышат, будто так и должно быть. А на них глянул и расплакался: корабли не должны гнить. А их там столько!

Крутов попытался представить это кладбище – не смог, тогда спросил.

– А ты был в пустошах?

– Раньше хотел, сейчас плевать. Для этого есть разведчики, мне рассказывали что там.

– Ну? – Крутов придвинулся ближе.

– Никакой романтики, если ты об этом, – усмехнулся Игорь, – и никакой надежды. На запад не пройти до сих пор – радиация шкалит. Вокруг разное, но в целом одно: пустота, всё брошено, в окнах ветер свистит, в лесах ни одного зелёного листа. Но звери приспосабливаются, бегают целыми стаями, дикие, человека не боятся.

– Артефакты видел?

– Их не берут почти. Рассказывали, как музей нашли, фотографий наделали и всё оставили. Фонит сильно.

За столом в центре зала раздался хохот, но его не поддержали.

– Миш, откуда вы все взялись?

– Как откуда? – оторопел Крутов.

– Народ пережил войну, в нём животный страх повторения. Как могли родиться свободные люди?

– Может, дело в семье? У меня была интеллигентная, хоть и работали как все. Матери не помню, а отец об истории рассказывал, о людях. Сухонький такой, худой, на меня не похож.

– Историю и мне рассказывали – в училище.

– Ну какую? Как нас застали врасплох и разбомбили всё в два дня? Или как наши сами спровоцировали эту войну? Никто ведь не знает, из-за чего всё. Вот папа пытался понять, копался в бумагах ночами после смены, иногда что-то складывалось, он будил меня и показывал, рассказывал. Мало помню, только его слёзы в свете лампы.

– Хорошо, с тобой ясно, а другие? Ира вот?

– Просто непоседа с детства, как Саша говорил. Это он её притащил, пообещал, что с нами веселее, а ей другого и не надо.

– У всех по-разному, это понятно. Но должно быть что-то общее, ведь должно быть?

– Родились под одной звездой, – бросил Крутов и фыркнул. – Ерунда, какая сейчас разница? Меня другое беспокоит.

– Ну?

Крутов сел, снял ботинки, вытянул ноги.

– Ты скажешь? Тогда я выскажусь, – заявил Игорь. – Ведь я был на той стороне, и вижу, в чём они сильнее: военные сплочены. С нашими я говорил, из них половина здесь случайно, остальные отчаялись, как и ты.

– Предлагаешь начать ходить строем?