Последним ударом сердца
Шрифт:
Олеся в это время завязывала шнурки и от неожиданности дернула сильнее, чем было необходимо, бантик не получился.
Как же она могла забыть? Вынужденный отпуск супруга закончился, и он вновь приступил к своим обязанностям, а значит, ночь через три она будет спать дома одна. Чуть улучшившееся настроение моментально испортилось, будущее казалось уже не таким светлым.
– Точно сегодня? Может, отпросишься? – поднявшись, уныло спросила она и тут же пожалела, что открыла рот.
Дмитрий, будто охотничья собака, встал в стойку. И, прожигая ее острым взглядом, поинтересовался:
– Родная, во второй раз спрашиваю, ты
Олеся мысленно заметалась. Идеи появлялись, но казались ей неправдоподобными, глупыми, не стоящими внимания. Наконец, решившись, брякнула то, что самым первым пришло на ум:
– Мы с Галкой поссорились вчера, кричали друг на друга, вот. И я немного переживаю.
Муж пожевал нижнюю губу, словно прикидывая, насколько можно поверить этой версии. Видимо, не найдя доказательства обратному, кивнул.
– Ладно, любимый, мне пора, – поспешила удалиться Олеся.
И, клюнув его в рот, скрылась за дверью.
В офисе с прошлого вечера ничего не изменилось. Коллеги, с утра пораньше успевшие навести марафет, поджидали нового директора, иногда бросая ревностные взгляды на более привлекательных, по их мнению, конкуренток. Компьютерные столы за ночь не переместились, продолжая изображать в кабинете Стоунхендж. Олесин персональный тоже не сдвинулся ни на метр, поглядывая передней перегородкой на закрытую пока дверь начальства.
Смирнова присела в кресло, поставив сумочку в специальное углубление, на всякий случай, оставив открытой. Выхватила несколько листов оборотки и, свернув пополам, принялась на манер веера ими обмахиваться. Добираясь на работу мелкими перебежками, она ужасно вспотела и теперь чувствовала себя скверно. Не по-утреннему жаркое солнце успело не только растопить асфальт, но и поколебать ее уверенность в выборе одежды. Водолазка неприятно липла к спине, а между телом и брюками образовалось некое влажно-жаркое пространство, словно бы габардиновую ткань дудочек поменяли на полиэтилен. Однако вот прямо сейчас снимать «кольчужку» Олесе по-прежнему не хотелось, несмотря ни на какие неудобства. Пока что одежка оправдывала себя, защищая от поползновений, впрочем, Смирнова логично предполагала, таинственный невидимка, если он и существовал, просто еще не появился.
Как и Вячеслав.
Мысль кольнула иголкой, но так и осталась без внимания, потому как помянутая персона соизволила появиться. Если бы Олесина бабушка была жива, она непременно перекрестилась и сказала: «Не поминай лихо пока тихо». А Олеся вспомнила, вот лихо и показалось.
Как и вчера, Орлов был мгновенно облеплен нежно воркующими поклонницами. Шествуя к своему кабинету, он раздавал указания направо и налево, щедро сдабривая их чарующими улыбками. Менеджеры, вкусившие порцию внимания, млели и без возражений соглашались.
Смирнова наблюдала за спектаклем со все нарастающим раздражением. Она ни в какую не понимала, почему девушки превратились в бестолковых куриц, кружащих вокруг яркого петуха. Чем их так прельстил, пусть и вполне себе привлекательный и в чем-то даже экзотичный, но точно не тянущий на звание идеального, Орлов. Лицом? Счетом в банке? Но сюда захаживали и более красивые и что для некоторых важнее, богатые и перспективные мужчины. Такого ажиотажа не было. Почему же приятельницы, махнув рукой на приличия, багаж из мужей и постоянных партнеров, буквально предлагали себя ему? Возможно,
Если бы ее спросили, какие чувства вызывал у нее новый директор, она, без сомнения, сказала – тревогу и некоторые опасения, но никак не вожделение. С чем это связано? Это, конечно, хороший вопрос, но Олеся на него ответить не могла. Даже самой себе.
Глаза продолжали следить за Вячеславом, мозг перебирал причины помешательства женской части фирмы, а руки машинально махали бумагой. Олеся и не замечала, что амплитуда движений импровизированного веера увеличилась, а сам веер уже практически задевал экран компьютера, пока не случилось непредвиденное.
Орлов сделал шаг, оказываясь напротив собственного кабинета и, соответственно, нее. Маленькая, но довольно-таки увесистая фигурка кошечки, переехавшая с прошлого места жительства вместе с остальными вещами и до этого мирно сидящая на краю монитора вдруг взлетела. Сбитая с места неприцельным попаданием, перемахнула через девушек и устремилась прямо к директору. Представив, как злосчастная кошка врезается в голову Вячеслава, Олеся вжала свою в плечи и приготовилась к воплям, однако, их не последовало. Вместо того чтобы замереть от неожиданности, Орлов стремительно подставил руку и буквально у самого лба поймал статуэтку.
Курицы замолчали. Синхронно повернулись в ее сторону и недобро оскалились. Вячеслав, наоборот, улыбнулся, но улыбка затронула только губы, глаза словно подернулись холодом. Смирнова вмиг пожелала стать такой же невидимой, как таинственный маньяк, и опустила взгляд.
Шаги директора в тишине кабинета звучали зловеще.
Остановившись возле стола, Вячеслав положил кошку на столешницу, но руки убирать не спешил. Олеся не видела его лица, только ухоженные длинные пальцы, касающиеся статуэтки. Вот он затронул лобастую головку, затем, поглаживая, прошелся по шейке, спинке, хвостику потом обратно. Туда-сюда. Туда-сюда. Еще немного и Олеся не удивилась, если бы услышала басовитое урчание глиняной британки.
«Наверное, такими пальцами удобно ласкать женщину» – внезапно подумала она.
Тут же сама себя одернула, но успела детально представить и моментально покраснела. Резко отвела взгляд от ладоней Орлова и стала смотреть в сторону.
– Будьте осторожны, Олеся Александровна, – голос Вячеслав прозвучал ровно, но она все равно ощущала угрозу. Или может быть, понапридумывав, только подыграла подсознанию, при первой встрече, нарисовавшему директора чудовищем.
– Да, конечно, – проговорила она, все-таки поднимая глаза. – Я не хотела.
– Извиняю, – царственно кивнуло начальство и, отвернувшись, направилось к себе.
Мысленно поблагодарив Галинку за «хороший» подарок, Олеся разогнулась и, приняв более удобную для сидения позу, решилась посмотреть на коллег. Девушки глядели с презрением, всем видом показывая, насколько возмущены и разгневаны ее поступком. Всеобщая жажда мести за едва ли не свершившееся покушение буквально витала в воздухе. Смирнова даже опешила, прочитав подобные эмоции на лицах сослуживиц.
Внезапно она почувствовала тяжелый взгляд. Скосив глаза, увидела, что Орлов остановился на пороге и теперь смотрел на нее в упор.