Последним ударом сердца
Шрифт:
Незнакомка двигалась медленно, позволяя себя рассматривать. Вскоре женщина перестала петь. Остановилась возле постели и призывно улыбнулась.
Мысли у Глеба путались, голова не работала, уступив центр управления другому месту. Возможно, завтра он вспомнит о чувственных губах, мягких волосах и длинных ногах барабашки, сейчас это волновало его мало, как и то, что жена обещала вернуться рано утром.
Мышцы быстро наливались силой, готовясь поднять его с кровати, чтобы Глеб смог сграбастать податливое тело, бросить на пол, навалится сверху и, наконец, удовлетворить свою жажду. Пальцы сжимались, практически ощущая прохладную кожу незнакомки, но действительность оказалась суровей. Он был не в состоянии шевелиться.
Женщина наклонилась, с легкой улыбкой взялась за плед и потянула на себя. Глеб резко вздохнул – миллиарды ворсинок оголенными проводами пронеслись по телу. Матрас не прогибался, пока она, покачивая грудью, вползала на постель. Устроившись между ног, окинула взглядом главную его гордость, воинственно выпирающую из трусов. Облизнулась, протянула руку и ногтем вспорола ткань. Острый кончик поранил кожу, оставляя на ноге длинную саднящую царапину, но Смирнову было уже все равно.
Тонкие пальцы дотронулись до головки, играючи пробежались по всей длине, заставив Глеба судорожно сглотнуть. Затем женщина наклонилась и обхватила плоть губами. Он протяжно выдохнул и зажмурился – перед глазами полетели черные точки, голова кружилась. Через секунду все его существо сосредоточилось в том месте, которое ласкал опытный рот. Умелая флейтистка тонко чувствовала нюансы. Раз за разом Глеб подходил к вершине, так и не сумев преодолеть черту.
Сердце гулко ударялось о грудную клетку, липкий пот выступил на коже, дыхание вырывалось с хрипом, перемежаясь с рычанием и стонами. Где-то под левой лопаткой зарождалась боль. Вначале едва ощущаемая, постепенно она становилась жгучей, давящей. Боль смешивалась с наслаждением, грозя лишить сознания.
Незнакомка не останавливалась, лишь усилила напор, ее движения стали резче, яростнее, быстрее. Глеб захлебнулся криком, сжался как пружина и излился ей в рот.
Тут же накатила слабость, мелькнул запоздалый страх. Смирнов широко открыл глаза, успев увидеть мерзкие жгуты, выходящие из спины женщины, затем его сознание погрузилось во тьму.
Вскоре жилка на шее мужчины в последний раз дернулась и перестала биться. Алая царапина затянулась. Таинственная незнакомка нехотя отстранилась. Критически осмотрела результат своих трудов, и удовлетворенно усмехнувшись, растворилась в воздухе.
***
Телефонный звонок прозвучал рано утром в пятницу.
Олеся только-только выбралась из-под одеяла и жаждала одного – чашку крепкого кофе. И особо страстно, чтобы сделал ее кто-нибудь другой, например, муж. Но Дмитрий продолжал дрыхнуть и категорически отказывался вылезать из постели без веской на то причины.
Повздыхав, Смирнова поставила ступни на пол, поискала ногой тапки и чертыхнулась. Обожаемых пушистых зайчиков, героически спасающих от холода ее вечно мерзнущие лапки, не было на месте. Скорей всего дражайший супруг опять пнул их под кровать, когда в темноте шастал по комнате.
Олеся потянулась, смачно зевнула и почесала затылок, мечтая, что тапочки войдут в ее положение и выползут из укрытия самостоятельно. Однако прошла минута, ноги медленно, но верно леденели, а тапки не показывались. Горестно вздохнув, Олеся полезла под кровать. Увидев искомое практически около противоположной стены, легла на живот и гусеничкой протиснулась глубже. Протянула руку и, наконец, сцапала зайцев за мохнатые уши. Победно крякнув, стала выбираться обратно. Именно этот момент и выбрал невидимый доброжелатель, чтобы позвонить.
От неожиданности Олеся дернулась и пребольно стукнулась затылком о деревянный каркас. В глазах потемнело. Вспомнив еще с десяток выражений, приличествующих ситуации, она, кряхтя, выбралась наружу. Мобильник продолжал надрываться, грозя разбудить не только злобного по утрам мужа, но и еще более нервных соседей справа, не так давно родивших первенца.
Потирая будущую шишку, Олеся поспешила заткнуть орущий телефон. Схватила трубку и раздраженно посмотрела на экран.
Галка! Что ж ей неймется-то с утра?! В курсе ведь, что до десяти им лучше не звонить. Да и болтали вчера, Димка с боем телефон выдрал, никак не могли наговориться.
– Ну, – буркнула она, выходя из спальни и плотно закрывая за собой двери. – Что случилось, дурында?
Ожидая в ответ не менее лестное определение, была неприятно удивлена молчанию. Застыв посреди гостиной, осторожно уточнила:
– Ау, Галина, ты на связи?
В трубке жалобно всхлипнули. Олеся закатила глаза – балбесы опять поссорились.
– Галка, хватит рыдать! – рявкнула она в телефон. – Собирай чемодан и дуй к нам, под пиво перемоем все кости твоему благоверному.
– Леся…, – голос подруги дрожал. – Леська… он умер… Глебка умер!
– Что?! – Олеся подумала, что ослышалась.
– Только полиция уехала, все расспрашивали, – шептала подруга. – А я ведь недавно приехала, ничего не знаю. А он в кровати лежит…не дышит…холодный. Я в скорую, а они говорят, поздно…давно мертвый. Леськааа! Как же теперь, а…
Галина заскулила, будто побитая собака. Постепенно тихие всхлипывания переросли в вой, а Олеся все молчала, не зная, что сказать.
– Галя, – собственный голос показался ей не родным. – Мы приедем, сегодня же. Два часа, и мы у тебя. Я помогу, сама все сделаю, ты слышишь? Никуда не ходи!
Подруга не реагировала.
– Галка, ты слышишь?! – закричала Олеся. – Мы скоро!
– Его забрали…а я боюсь одна…боюсь без него, – сквозь слезы проговорила Галина. – Я буду ждать, никуда не денусь.
– Милая, – как можно более уверенно произнесла Олеся. – Сейчас я отключаюсь, совсем на чуть-чуть, только соберусь. И сразу же тебе наберу. Ты поняла?
– Да.
– Вот и отлично, вот и ладненько. Я скоро.
Отключившись, Олеся в изнеможении стекла на пол. Обхватила руками голову и стала качаться из стороны в сторону. Навернулись слезы, кислотой разъедая глаза.
Скрипнула дверь, послышался звук шлепающих по линолеуму босых пяток.
– Леська, ты почему сидишь на голом полу и ревешь? – строго спросил Дмитрий.
Олеся подняла заплаканно лицо и единым порывом, боясь, что по-другому просто не сможет, проговорила:
– Глеб умер.
Дима замер. Его лицо вытянулось, губы безмолвно зашевелились. Плечи поднялись, а спина сгорбилась. Олесе даже показалось, что он сам стал как будто бы ниже.
– Почему? – невпопад спросил он.
– Я…я не знаю, – Олеся и не думала, что может так заикаться. – Я не поняла.