Последний аватар
Шрифт:
— Уж поверьте мне, я знаю. Существует ведь такая вещь, как ВР. А там, как известно, любой мужчина может чувствовать себя кем угодно, в том числе и царицей Клеопатрой. Признаюсь, я этим грешил. То есть Клеопатра — это было бы слишком пошло, но…
Воронов откинулся на спинку дивана и отвел поднятый бокал в сторону.
— Я предпочитал быть молоденькой трогательной англичанкой. Если бы вы, Ксения, видели мои рыжие кудри и замечательное платье зеленого бархата, чей смелый вырез был украшен дюжиной виртуальных топазов! — Воронов мечтательно закатил глаза. — У меня был замечательный любовник, который, наверное, в тон мне, предпочитал морфы из английского средневекового цикла. Это было очень романтично. Английский йомен и его рыжеволосая подружка…
— И что потом? — спросила Шельнова, в надежде перевести разговор со своей женственности на более нейтральные темы.
— А потом меня убили до смерти. Его, по-моему, тоже. Впрочем, это не беда. Это проблема решаемая, — мечтательно сказал Воронов. — Да и не главная. Главное — это то, что побывать женщиной мне удалось.
Ксюша положила себе в тарелку фруктового желе и стала методично поедать его, нарочито неуклюже орудуя ложкой.
"Ни один мужчина не станет клеиться к женщине, пока она ест", — это Ксения Шельнова знала абсолютно точно.
16
Задняя стена гаража отползла в сторону. Августин вырулил в тоннель.
Работало только аварийное освещение. Разгоняться было опасно.
"Здорово их потрусили", — злорадствовал Августин.
Он всматривался вперед, но ничего, кроме очередного восходящего витка тоннеля, не было видно. Августин не знал куда едет. Принципиальным был лишь сам факт побега.
Тоннель оказался довольно длинным. Он проходил под защитным куполом и выводил на поверхность уже за пределами охранного периметра. Но выехать наружу можно было только миновав контрольно-пропускной пункт, где по традиции дежурили отборные головорезы Венедикта Щюро.
Августин затормозил перед воротами, сотканными из кусочка такого же защитного поля, каким прикрывался Главный Корпус. К нему подскочил среднего роста и комплекции парень с противогазом на шее. Парня звали Лехой.
— Эй, какого ты ломишься, когда такие дела вокруг? — сказал Леха, покидая уютную стеклянную будочку.
К счастью, форма Августина выдавала его своего. В чужих по внутреннему уставу ВИН нужно было стрелять без предупредительной болтовни.
— Личный приказ Стального Венедикта, — процедил Августин сквозь зубы. Он не стал вылазить из кабины, напустив на себя как можно более высокомерный вид.
— Покажи разрешение, — упирался охранник.
— Его должны были передать по сети, а ее заглючило. Сам что ли не видишь.
— Пошли разберемся. Свяжемся по старинке. Телефон вроде еще не заглючило.
Августин вошел в стеклянную будочку развязной походкой любимого ординарца босса. Его жесты в тот момент были жестами привилегированного холуя. В конце концов, экс-киборг его президентской милости Кабаллос имел для этого все основания.
За столом сидели еще двое парней. Одного звали Вадиком, другого — Руней. Но они не представились.
Им было муторно и боязно одновременно. И хотя на таком скучном участке подземного фронта сам Бог велел резаться в карты и покуривать травку, никаких следов присутствия этих двух панацей от скуки Августин не заметил. Видимо, заваруха наверху начисто отбила у них вкус к простым человеческим радостям.
Леха отвернулся к стене и напиликал на трубке трехзначный номер. Августин не видел лица охранника, но хорошо его себе представлял. У всех охранников во всех странах мира одно и то же выражение лица, когда они собираются докладывать начальству.
— Алло! Тут парень на джипе номер 245-54 МОС-НГ, — начал охранник. — Имя?
— Как твое имя? И идентификационный код заодно… — охранник повернулся к Августину.
"Мистраль" смотрел в спину двум его товарищам, которые стояли лицом к стене. Их табельное оружие валялось за порогом стеклянной будки. А сам Леха обнаружил себя под прицелом АПЛ-9.
В руках у охранника была только трубка — оружие для удобства болталось за спиной.
— Послушай, мужик, — тихо, но внятно сказал Августин. — У меня устали руки вот так стоять. И я знаю, что нужно сделать, чтобы меня попустило. Понял?
— Понял! — заорал охранник в трубку. — Запрос отменяется. Этот уже никуда не едет, у него срочный вызов…
— А теперь открой силовые ворота, — потребовал Августин. Две пули из АПЛ-9, переведенного на стрельбу одиночными, разбили трубку, поспешно отложенную охранником в сторону. Вадик и Руня вздрогнули всем телом. — Если, конечно, ты не хочешь узнать, в какую сторону пробор у настоящих мужиков.
17
Охранники Леха, Вадик и Руня проводили тоскливым взглядом удаляющийся армейский джип. Беглец оказался великодушен и оставил их в живых. Это было хорошо.
Но надолго ли? Если босс узнает о том, как показательно облажалась его охрана в условиях полного благоприятствования и всего такого прочего, им будет угрожать нечто худшее, чем обыкновенный расстрел на месте из "Мистраля". Леха был старшим в группе и потому ответственность за происшедшее лежала на нем. Из всех троих на его лбу блестели особенно крупные капли пота.
Ни Леха, ни его товарищи не были трусами — они были профессиональными военными. Хорошо обученными. Тренированными. У них была отменная реакция и изрядный опыт. И все-таки беглец вытер ноги об их хваленый профессионализм. Было в нем что-то, что сковало их волю и сделало из них послушных жертв.
— Он прямо как цыган, — оправдывался Руня, у которого тряслись поджилки после пребывания под прицелом автомата. — Ты вроде и хочешь сопротивляться, а не можешь.
— Взял как сынков, считай голыми руками, — подтвердил Вадик.
Но вскоре удивление уступило место невеселым думам. О Стальном Венедикте и дисциплинарных взысканиях. Дело пахло керосином. Каждый сотрудник ВИН знал, что такое гнев босса и чем он чреват. Когда стало окончательно ясно, что влипли они не на шутку, Леха внес предложение, которое, за неимением лучшего, поддержали остальные.