Последний аватар
Шрифт:
11
День клонился к вечеру. Умиротворение, растворенное в воздухе, передавалось нешироким и совершенно пустынным улицам хутора Глинище.
На окраине хутора летний вечер был особенно ощутим — тягучий теплый воздух сгущался по мере того, как сгущались сумерки.
Возле доисторического колодца с журавлем стояла скамеечка. На ней полусидел-полулежал человек. Ему было душно. На его лице было написано ожидание встречи. И встреча состоялась.
Другой человек в расшитой неведомыми
— Здравствуй, Локи.
"Он изменился. Раньше он не сказал бы мне "ты" и не назвал бы меня "Локи". Хотя бы уже потому, что не знал имени своего загадочного работодателя."
— Здравствуй, Владимир, — медленно проговорил Локи. — Все, что я хочу тебе сказать, я скажу сразу.
Вопреки собственному заявлению, он надолго замолчал, разглядывая небеса, в которых разглядывать было ровным счетом нечего. Даже "Аргуса-18" в них больше не было.
Его собеседник не нарушал молчания. Наконец Локи сказал:
— "Снарк" мертв. Террористов в России больше не существует. Денег у меня нет. И новый доступ в ВР я тоже сделать тебе не могу.
"Убить он меня не сможет. Я выстрелю быстрее. Все равно быстрее."
— Значит так тому и быть, — Владимир Роговцев не выглядел расстроенным. — Все равно возьми.
Владимир вынул из кармана холщовый мешочек и на его ладонь выкатилось одно крохотное смолистое зернышко.
— Это и есть саама. Будь осторожен.
— Спасибо, Владимир. Я твой должник. Клянусь Утгардом, если я останусь жив, я расплачусь с тобой по счетам. Если ты обманул меня и это не саама, я тоже расплачусь с тобой. Другими купюрами. Красными.
Владимир улыбнулся.
— Через тысячу кальп.
Локи опустил глаза.
— Извини. Тяжело было добыть ее?
— Нет.
— Честно говоря, ты не производишь впечатления хорошего вора. А Хотой не похож на человека, который плохо хранит свои тайны.
— Я не крал. Хотой дал мне ее сам.
Локи развел руками. В этом жесте было и удивление, и восхищение, и бессилие. Говорить больше было не о чем.
— Спасибо, Володя. — Локи поднялся. — Извини, что мы тебя тогда убили.
— Вам спасибо, что убили, — без всякой иронии сказал натурал Владимир Роговцев и, не прощаясь, пошел туда, где его ожидало оружие.
Холодное оружие реальности.
12
"Ты — диктатор. Ты — безраздельный повелитель какого-нибудь несчастного государства. Колумбии. Индонезии. Заира. Ливии. Англии. России.
Ты, разумеется, умен, циничен и беспощаден — иначе ты не стал бы диктатором — и ты понимаешь, что такое виртуальная реальность.
Ты понимаешь, что виртуальная реальность может стать отличным орудием в достижении твоих целей. Если, конечно, переделать виртуальный мир так, как тебе того хотелось бы. Если распространить свою власть на самые укромные закоулки всех зон включения, отведенных твоему национальному домену.
Ты умен и ты знаешь, что виртуальная реальность — это Сеть, а Сеть — это сверхсложный мозг. Невозможно переделывать по своему желанию виртуальную реальность снаружи, насильственно перепрограммируя
Но есть второй путь. Он сложнее, он тоньше, но рано или поздно он может привести тебя к желанной цели. Создай в виртуальной реальности свое государство. Сеть это позволяет. Милитаризуй его до крайней степени. Сеть позволяет и это. И, наконец, завоюй все зоны включения. А уж потом можешь с полным правом творить все, что твоя душа пожелает. Да, абсолютно все. Сеть стерпит любое количество виртуальной крови.
Но ты должен помнить о цвергах."
Олаф Триггвассон. "Страннее чем рай"
13
Аквилея Великая, столица Социальной Республики Сол, надменно взирала на просторы виртуального мира сквозь прицелы крепостной артиллерии.
Над черным глянцем сырой нефти, заполнявшей до краев противоштурмовой ров, вздымались броневые утесы стен и исполинские башни, увенчанные республиканскими штандартами.
Но выше стен, выше самых высоких крепостных башен, возносилось ступенчатое, построенное по образу ацтекских пирамид, здание Народного Сената Комиссаров. Самый большой штандарт не то чтобы "украшал", но по крайней мере уж точно "венчал" плоскую площадку на вершине пирамиды.
А на обширном бетонированном поле у стен Аквилеи были выстроены республиканские легионы. Оседлав какого-то несчастного в аватаре вороного жеребца с белой звездой во лбу, перед легионами разъезжал Генеральный Политический Комиссар.
Под низким небом виртуального мира, под малиновыми солнцами, на вершине лысого, как колено, холма, медленно материализовались трое. Два человека и пес.
Таких ощущений Августин не испытывал никогда в жизни. Сэр Томас тоже.
Августин видел свое тело, оставшееся там, "наверху", в реальном мире. Одновременно с этим он видел себя, свой аватар, здесь, в Митгарде.
Оба этих тела, реальное и виртуальное, воспринимались им отчужденно. Но между этими двумя отчуждениями была ощутимая разница. Его земное тело, добротно и грубо сработанное топором эволюции из белков, жиров, углеводов и воды, сейчас было совсем чужим.
Чтобы поверить в него, на нем следовало бы написать "Августин Депп, homo sapiens".
А второе, виртуальное тело, которым его сознание повелевало в данный момент, казалось отчужденным потому, что рациональные, насквозь материалистические мозги Августина не могли смириться с аватаром, который порожден не виртуальной станцией, а вибрациями мировой пустоты с помощью саамы.