Последний богатырь
Шрифт:
– Говорит, что он сын Ильи Муромца, – добавил второй стражник с ухмылкой.
Добрыня прищурился, внимательно оглядел вошедших. Кто посмел ему пир испортить?! Неужели сын самого Ильи Муромца, заколдованного и в камень обращенного?! Добрыня щелкнул пальцами и приказал стражникам снять мешок с головы Ивана. Мол, негоже сына богатырского в таком виде принимать.
Опомнился Иван, когда с него мешок сняли, только осмотреться не успел – возмущаться начал:
– Не, это уже перебор. Это что, розыгрыш? – И уставился на удивленных присмиревших бояр. А те и
– Чур меня! – тот от него отпрянул и перекрестился.
– Где продюсер? – принялся требовать Иван, словно пыльным мешком ударенный. Он грозно обратился к Добрыне: – Кто здесь главный?! Дайте мне позвонить! – И стал завязанными руками трясти.
Добрыня нахмурился и направился вытаскивать из стены свой боевой меч. С мечом он подошел к Ивану, грозно на него посмотрел – и вдруг...
– Глазам не верю! – вскрикнул поменявшийся в лице Добрыня Никитич. – Ты – сын Ильи!
У Ивана на пальце блеснул огнем перстень-печатка, подаренный старцем. Заметил его Добрыня и показал свой – точно такой же. Солнце на нем лучами золочеными играло. Перстни были совершенно одинаковыми. Иван пригляделся: точно – словно в одном ювелирном бутике куплены.
Испугались стражники, что промашку сделали – не того за чужака приняли, – стали пятиться. Кто ж знал, оправдывались гримасами, что этот парень – сын Ильи Муромца? На нем же не написано. А вел он себя очень уж странно... Разве что головой ударился.
– Как величать тебя? – спросил Добрыня у Ивана и стал ему мечом веревки на руках перерезать.
– Иваном, – обрадовался тот и расслабился. Наконец-то адекватного мужика встретил. И, забывшись, вильнул хвостом. Заметив испуганную физиономию боярина, он спохватился и спрятал хвост в штаны. И вовремя. Потому что Добрыня Никитич решил представить его собравшимся.
– Встречайте, люди добрые, Иван – сын Ильи Муромца! – прокричал Добрыня и обнял Ивана. Бояре одобрительно загалдели, стали чарками чокаться и за здоровье сына Муромца пить. – Ты где пропадал? – по-дружески хлопнул Добрыня по спине Ивана. – Мы думали, что ты сгинул.
– Ну, – принялся искать ответ Иван, стараясь выкрутиться без потерь, – я там... путешествовал, – внезапно пришла ему в голову идея. Очень неплохая, между прочим, на нее и раньше многие «покупались». – Учился еще. Повышал мастерство. То да се...
Он постарался скрыть свое смущение от незнакомой мало привычной обстановки. Чаще такие декорации Иван видел на разных съемках. Студии были оформлены под расписные терема. Он поднял глаза и огляделся – нет, ни камер не видно, ни помощников режиссера, ни артистов. На съемочной площадке обязательно кто-нибудь знакомый промелькнул бы и его узнал, за автографом бы подошел. Да и запахи... Он принюхался. Ароматы дорогущих блюд. Жареные лебеди на столах. И массовка знатная, на одежду старинную не поскупились. Наверняка из бюджета фильма вылезли. Или это не фильм вовсе? Неужели придется поверить, что это сказка?
– А вот и Варварушка, жена моя! – прокричал довольный Добрыня в сторону открывшейся двери.
Иван сначала обрадовался, что ему больше не придется оправдываться, где он был и что делал. Но, увидев идущую к ним женщину, почувствовал приближение опасности. Ее красота была холодная и отталкивающая. Тонкие губы сжаты, серые стальные глаза насквозь пронзают, а царственная осанка невольно заставляет согнуться. Не гостеприимная, видимо, хозяйка была Варвара, не то что ее муж. Но Иван здесь и не собирался задерживаться.
– Здрасьте, – кивнул он деловито Варваре. – Прекрасно выглядите! – Какой-никакой, а комплимент любой красавице лучше сделать, пока она сама чего не наделала. Скандал устроит или еще чего хуже. Вдруг набросится на непрошеного гостя! С таким видом – запросто. – Очень красивый у вас халат... платье... ну вот это, – он ткнул пальцем в ее дорогое одеяние, – что на вас надето...
И что с Иваном случилось? Раньше он с молодыми девчонками не тушевался, быстро общий язык находил. А тут запнулся и сконфуженно замолчал.
– Это Иван, сын Ильи Муромца, – между тем радостно говорил Варваре ее муж Добрыня Никитич. – Узнаешь? Похож на отца – богатырь! – И он по-отечески потрепал Ивана по волосам.
Иван только и смог что плечами пожать. Ну да, так и есть, этот он самый – сын Ильи.
– Что ж ты, Добрынюшка, гостя изводишь? – прищурилась Варвара. Но голосом таким ласковым сказала, что никто не заметил ее волнения. – Он же с дороги...
– И то правда, – развел руками Добрыня. – Устал Иван наш. Отвести добра молодца в опочивальню!
Бояре закивали: мол, правда ваша – сначала спать уложи, потом накорми, а в последнюю очередь расспрашивай. Или накорми, уложи – но вопросы все равно на потом оставляй. Довольная Варвара кивнула Добрыне и взяла Ивана под руку.
Она быстро вывела его из шумной трапезной. Двое стражников пошли за Варварой как привязанные. В длинном темном коридоре Иван решил начать действовать. Ладно там богатырь – мужик боевого вида и темперамента, а тут женщина – натура жалостливая и мягкая, на уговоры больше податливая.
– Женщина, – обратился к Варваре Иван – и вовремя одумался: тетки-то не любят, когда к ним так обращаются. Чем моложе назовешь, тем лучше будет результат. – Девушка! Я тут подумал – не нужно мне в опочивальню. Вы просто такси мне вызовите, а то...
Варвара словно его не видела, к стражникам повернулась.
– В подземелье его! – и голосом таким произнесла, что он вздрогнул.
А стражники и рады стараться – потащили Ивана куда-то.
– Вы чего творите, женщина?! – закричал он на весь терем в надежде, что Добрыня Никитич, друг его отца, услышит. Только в столовых хоромах снова шальная музыка заиграла, и хмельные бояре загудели. – Какое подземелье?! Э-э-э, не слушайте ее! – принялся Иван отговаривать стражников. – Вождь сказал – в опочивальню!