Последний бой комбата
Шрифт:
– Вы прекрасно знаете, – спокойно ответил Голубятников, – почему федеральные войска вошли в Чечню. И мы не воюем с мирным населением. Но все это слова. Я хочу знать: вчера кто-нибудь из взрослых проходил по участку, где сейчас лежат трупы?
– Я проходил, – подал голос мужчина.
– Канаву видели?
– Видел.
– В ней что-нибудь, кроме мусора, было?
– Нет.
– Вопрос следующий: кто видел, как часовой с поста расстрелял молодых парней?
– Да все видели, – старик обвел рукой толпу. – Все, кто сейчас стоит здесь.
– И часовой вот так, без причин, взял и открыл огонь по безобидным пацанам? Или до этого он еще стрелял?
– Мы слышали две очереди, а потом увидели, как с поста убили мальчишек.
– И кто выпустил эти две очереди?
– Этого не видели.
– А вам не приходило в голову, уважаемый, что часовой вынужден был открыть огонь по так называемым безобидным пацанам, упреждая обстрел поста с их стороны?
– Но у ребят не было оружия!
– Вы как будто только сегодня оказались в Грозном... Да этого добра тут везде полно! Его можно найти и в развалинах, и в домах, и в подвалах. Любое оружие. Его могли дать вашим парням и те, кто заинтересован в продолжении войны, – я имею в виду боевиков Дудаева, покинувшего город, но оставившего здесь банды верных псов.
– Все это домыслы, – проговорил старик, но уже не так уверенно, как прежде.
– Скажите, после того, как часовой начал стрелять, наши солдаты к трупам подходили? – спросил у старика Голубятников.
Старик обернулся к толпе. Оттуда ответили:
– Нет, не подходили.
– Кто-нибудь еще, из местных, например, подходил?
– Кто же пойдет под пули?
– Значит, если у молодых людей было при себе оружие, то оно и сейчас должно оставаться там, где лежат тела, так?
– Да!
– Тогда я прошу вас пройти со мной к месту гибели ваших ребят и вместе осмотреть его.
– Хорошо! – согласился старик.
Комбат повернулся к толпе, спросил:
– Кто еще пойдет?
Вызвались мужчина и женщина.
Голубятников с чеченцами подошли к канаве. И увидели у ног одного из трупов гранатомет. Возле остальных убитых валялись автоматы, рядом с ними – подсумки.
Комбат внимательно осмотрел канаву, подозвал старика:
– Подойдите, пожалуйста, уважаемый. Видите стреляные гильзы?
– Вижу!
– Как думаете, откуда они здесь взялись?
– Не знаю!
– Отвечу. Это гильзы от автоматных патронов. Стрелял по блокпосту один из ваших ребят. А чуть поодаль – смотрите внимательно – «дорожка» от пуль, выпущенных часовым. Он, видя вооруженных мальчишек, пытаясь избежать кровопролития, дал предупредительную очередь. В ответ получил очередь одного из парней. Вот что за выстрелы вы слышали до того, как мой солдат открыл огонь на поражение по боевикам – иначе назвать ваших мальчишек я не могу. Если бы он этого не сделал, пост подвергся бы гранатометному обстрелу.
– У одного парня при себе еще пистолет и граната, – крикнул из канавы мужчина.
Голубятников взглянул в глаза старику:
– Вы, уважаемый, и сейчас будете настаивать на том, что наш часовой проявил жестокость и просто так, ради собственного удовольствия, расстрелял четверых безобидных парней?
– Какой шакал дал им оружие и послал сюда, на верную смерть?!
– Это уже вопрос не ко мне. Вы направили в вышестоящий штаб жалобу. Мне приказано во всем разобраться. Сейчас я доложу командованию выводы, сделанные на месте чрезвычайного происшествия, и вызову комиссию для проведения тщательной проверки случившегося. И обязательно попрошу включить в комиссию ваших, местных. При желании вы сможете участвовать в ее работе.
– Мне и без комиссии все ясно! Я поговорю с родителями этих мальчишек – если они, конечно, объявятся. Объясню им все. Расскажу правду и жителям сектора. Признаю, ваш солдат вынужден был защищаться.
Старик повернулся и поковылял к дороге. Следом двинулись мужчина и женщина. Голубятников вызвал капитана Сомова.
– Оцепить участок, никого к нему не подпускать, – приказал он. – И чтобы наши ни в коем случае не подходили к месту гибели пацанов. Чеченцев, которые наверняка будут подходить, не отгонять. Пусть смотрят. И готовься, Сомов, чечены ночью могут попытаться отомстить за них. Хотя... Сейчас, может быть, это уже и невозможно. Старик расскажет правду о гибели пацанов, это настроит местных жителей против «духов». И тогда мужчины сами расправятся с боевиками. Чеченцы – народ гордый, воинственный и мстительный. Но ты будь готов к любому развитию событий.
Комбат прошел на блокпост.
– Связь с командиром полка! – приказал он связисту.
– Гранит! – отозвался Бортнов.
– Аркан! Я разобрался с ЧП на блокпосту.
– Ну и?
– Четверо пацанов вышли к посту с оружием. Имели при себе три автомата «АКС» и гранатомет «Муха». Скорее всего, их кто-то послал, и они находились под наркотой. Экспертиза легко установит это. Мирных жителей успокоил, вместе с их представителями проводил осмотр места гибели мальцов. Чеченцы согласились с тем, что мы действовали, защищаясь. Но для того, чтобы окончательно поставить точку в инциденте, я прошу организовать комиссию с представителями местной общественности.
– Я понял тебя! Комиссия – это лишнее, да и не до нее нам. Достаточно того, что чеченцы из сектора убедились в правоте наших действий.
– Хорошо! Мною отдан приказ удвоить бдительность и быть готовыми к отражению вероятного нападения на пост ночью. Думаю распространить этот приказ и на все остальные посты.
– Решение одобряю! Будь аккуратен в отношениях с местными. Я передам твой доклад наверх. У тебя все?
– Надо использовать ситуацию на все сто. Пусть местные сами разбираются с боевиками.
– Занимайся подготовкой встречи отряда охраны железной дороги. Отбой!
В 12.30 Голубятников вернулся на свой КНП. Начальник штаба передал на посты приказ усилить наблюдение за зоной ответственности и быть в готовности к отражению вероятных ночных атак противника. Но и остаток дня, и ночь с 31 января на 1 февраля прошли спокойно. Блокпосты никто не атаковал. Правда, снайперский обстрел с дальних позиций продолжался, но он и не утихал ни на сутки.
В 12.00 следующего дня к зданию КНП пришла делегация чеченцев, в состав которой входил отец одного из погибших парней. Чеченцы попросили разрешения вынести тела и захоронить их по мусульманским обычаям. Голубятников разрешил. Делегация ушла в «зеленку», комбат отдал Сомову соответствующее распоряжение.