Последний бой комбата
Шрифт:
– Это все понятно, – ответил за всех подполковник Ребров. – Вопрос, как с оборонительных позиций будем уничтожать противника?
– Вот ты, как и все остальные, и должен решить этот вопрос. Я готов выслушать любые предложения. Если больше нет вопросов, тогда мы, наверное, все вместе поедем на ужин в рязанский батальон.
Голубятников недоуменно посмотрел на Бортнова. Что за бред, какой ужин?
– Объясняю! – улыбнулся полковник. – В рязанский батальон, как мне доложили, приехал лучший повар 137-го полка.
– Кто? Когда? – поднялся Голубятников.
– Да жена твоя, Святослав Николаевич, вместе с отпускниками! В Ханкале были у псковичей; твой начальник штаба, наверное, уже забрал их оттуда.
Голубятников облегченно вздохнул:
– Ну, раз такое дело, приглашаю всех.
– Да ладно, – махнул рукой Бортнов, – пошутил я насчет ужина. Езжай, встречай супругу. Позже, может, и соберемся!
Голубятников вернулся в расположение батальона где-то в половине шестого вечера. Вылез из кабины «Урала», и тут же к нему подбежала Галина...
Как потом говорили бойцы, встреча была, как в кино. Супруги обнялись, застыв у КНП. Солдаты и офицеры со стороны стояли, смотрели, улыбались, радовались за своего комбата. Неожиданно пошел сильный дождь. Святослав и Галина побежали в дом. Заместители и связисты перешли в сарай. Пусть комбат с женой побудут одни. Прапорщик Боголюбов подсуетился: организовал в сарае банный отсек для офицеров. Отпускники помылись. Позже сходила в баню и Галя. А к 20.00 техник взвода матобеспечения сообразил праздничный ужин. На него были приглашены заместители комбата, командиры рот. Посидели, выпили, поговорили.
Утром 13 марта позиции батальона вновь подверглись массированному обстрелу. Комбат вызвал артиллерию. После удара самоходок боевики прекратили огонь. Голубятникову стало понятно, что так противника не уничтожить. Нужны более серьезные меры, а для этого необходима информация о тех боевиках, что закрепились на противоположном берегу. Следовательно, надо отправить на позиции боевиков собственную разведку.
Комбат вызвал на КНП капитана Телинского.
– Надо, Миша, ночью хорошенько прощупать восточную «зеленку». Для этого отыскать броды, форсировать реку где-нибудь в сторонке и внимательно посмотреть, где закрепились «духи», сколько их, какое вооружение имеют, подпитываются ли с востока. Без точных разведданных своими силами нам их не уничтожить; перестрелку вести бессмысленно, да и применять нашу артиллерию – тоже. Если у «духов» есть где укрыться от обстрелов, они будут постоянно там прятаться после первых же наших выстрелов.
– Предлагаете массированный артналет?
– Все будет зависеть от того, что ты увидишь. Если «духов» немного и сосредоточены они в одном месте, вполне возможно, атакуем их сами. Но мне не хотелось бы бросать в бой людей. Не хочу, чтобы кто-нибудь погиб. Так что лучше, конечно, ударить артиллерией. Об этом поговорим с Бортновым после того, как ты вернешься. И запомни: тебе и твоим бойцам надо только уточнить обстановку за рекой. В бой не вступать, даже если подвернется удобный случай. Только разведка, Миша!
– Так точно!
– Давай, готовь людей. Сколько ребят возьмешь с собой?
– Человек двадцать. Больше глаз – больше информации. И в случае необходимости отбиться сможем.
– Согласен! Выходишь, как только стемнеет.
В 19.00 разведгруппа в костюмах химической защиты обошла «зеленку» с севера, нашла брод и переправилась на тот берег. Комбат всю ночь просидел на КНП, ожидая возвращения разведчиков, прислушиваясь, не раздастся ли на той стороне выстрел, не ухнет ли граната. Это означало бы, что боевики обнаружили ребят капитана Телинского.
В полночь к нему вышла Галя. Тревога мужа передалась и ей. Так и сидели вместе, ждали в напряжении. Но ни выстрелов, ни взрывов гранат на той стороне не услышали. А на рассвете разведчики вышли к позициям восьмой роты. Так вымотались, что полчаса брели до КНП. И при всей усталости, после бессонной ночи, идя растянутой колонной, разведчики все же нашли силы, чтобы и в этих условиях отличиться. Они запели свою ротную песню. Конечно, звучала она не как на плацу, и пели солдаты вразнобой – но пели. Показывали, кто возвращается. Отличные ребята, настоящие бойцы!
В 7.50 на КНП пришел капитан Телинский. Галина до этого ушла в спальную комнату, дабы не мешать офицерам. Голубятников обнял командира роты.
– Ну что там, Миша?
– Там, товарищ подполковник, полноценный взводный опорный пункт «духов», даже три БМП-1 в землю зарыты. Землянки, окопы, траншеи, блиндажи, часовые... Одну БМП «духи» заводили, прогревали. Мы могли атаковать, но задачи такой не было, поэтому только посмотрели и отошли, прочесав редколесье. Больше ни левее, ни правее «духов» нет. Сзади – тоже. Дорога к опорному пункту подходит с тыла, но пользуются ли ей, неизвестно. Скорей всего, пользуются.
– А с чего твои, выйдя на наш берег, песню затянули? Ты приказал?
– Да это мы для форсу... – смутился Телинский. – Все-таки из рейда по тылам противника возвращались...
– Молодцы! Всем ребятам от меня благодарность.
Отпустив Телинского, комбат приказал вернувшемуся к исполнению своих прямых обязанностей сержанту Выдрину связаться с Бортновым.
– Это Аркан! Провел разведку восточного берега Аргуна. Разведчики вернулись.
– Подъезжай через час, доложишь!
Выслушав комбата, Бортнов уточнил данные разведки на карте. На КП присутствовали начальник штаба полка, начальники артиллерии и разведки. Подумали, что можно сделать.
– Нам дают авиацию, – сказал Бортнов. – Вертолеты огневой поддержки «Ми-24» и штурмовики «Су-25». Будет летная погода – ударим с воздуха. Это самый надежный способ уничтожить противника. Где у нас авианаводчик, Георгий Васильевич? – спросил он начальника штаба.
– Здесь, на КП, в соседней комнате. Вызвать?
– Майор Курелин Андрей Анатольевич, – представил летчика Бортнов и показал авианаводчику на Голубятникова: – Командир третьего батальона подполковник Голубятников Святослав Николаевич. Будешь, майор, работать с ним! Ждем погоду...