Последний бой Василия Сталина
Шрифт:
Расследование случившегося показало, что основными причинами дефектов являлись: некачественная нитрошпатлевка, недостаточная площадь крепления обшивки к силовому каркасу крыла и, наконец, грубейшие нарушения заводами технологий.
Негативные тенденции с боеспособностью материальной части потребовали чрезвычайно жестких шагов по исправлению ситуации. Виновные были строго наказаны, а в действующую армию срочно направлены дополнительные заводские бригады. Уже к 1 июля 1943 г. процент неисправных самолетов в воздушных армиях удалось снизить до вполне приемлемого уровня — 11,7 %» (Драбкин А. Я дрался на Ил–2. — М.: «Яуза», 2005. — Стр. 348).
В статье особое внимание уделено штурмовой авиации, в которой дело с поставкой нормальных, пригодных для полетов штурмовиков обстояло не просто из рук вон плохо — оно было просто катастрофическим. Что же касается истребителей, то большая их половина была не готова к работе в воздухе. И это в разгар боев на Курской дуге! Это как же понимать? Вредительство и пособничество противнику? С кого спрашивать? Неужели Новиков не знал об этом? Он же как раз и занимался планированием воздушной поддержки пехоты во время боев за Курск, Тулу, Орел. Сколько напрасных жертв понесла пехота
А Вершинин — новый главный маршал авиации, сменивший на этой должности Новикова, относился к вопросам безопасности совершенно иначе, чем его предшественник. Все познается в сравнении. Сильно ли пострадали советские ВВС от этой замены? Как мы увидим позже — только выиграли! То что Вершинин сменил Новикова на посту главного маршала авиации лишний раз свидетельствует, что Василий Сталин к аресту последнего не имел ни малейшего отношения и на место Новикова не претендовал.
К концу войны Василий командовал дивизией. Вполне успешно, следует заметить, командовал. Тогда и узнал он о проблеме «летающих гробов», боролся, как мог, а как представился случай, доложил о проблеме. Не настучал, не накляузничал, а доложил, как и подобает офицеру, заботящемуся о своих подчиненных, про их проблемы вышестоящему начальству. Справедливости ради следует отдать должное и Новикову за то, что тот, досрочно выпущенный из тюрьмы при хрущевской «оттепели», на ХХ съезде ЦК встал на защиту Сталина, отправившего его за решетку. На том самом съезде, который Н.С.Хрущев использовал для «торпедирования» политики И.В.Сталина и «разоблачения культа личности». Главный маршал авиации А. Новиков дал самую достойную отповедь Хрущеву: «Чего, например, стоило заявление Хрущева, будто Сталин во время войны планировал операции и руководил ими по большому глобусу, находившемуся у него в кабинете. Одно только это утверждение автора доклада вызвало тогда довольно широкий (хотя и негласный) протест, особенно среди военных деятелей, да и многих рядовых ветеранов Великой Отечественной войны. (Вот вам и объяснение „оживления в зале“, где проходил ХХ съезд. — Авт.) Ведь давно известно, что ни одна из крупных войн прошлого не заканчивалась победой армии, во главе которой со всеми данными ему высокими полномочиями находился серый, придурковатый, безликий и трусливый главнокомандующий. Хотелось бы по этому поводу напомнить и такое изречение, приписываемое Наполеону: «Стадо баранов, руководимое львом, сильнее стада львов во главе с бараном» (Куманев Г.А. Рядом со Сталиным: откровенные свидетельства. Встречи, беседы, интервью, документы. М. 1999 — С.325).
Значит, маршал Новиков признал и осознал свою вину, поступив на ХХ съезде, как достойный человек, не уподобляясь шавке, кусающей уже мертвого льва.
Так что к «авиационному делу» 1946 года имя Василия Сталина притянуто за уши. Не до ябедничества и кляуз было молодому генералу. Дел у него и помимо «выяснения отношений» с Новиковым было невпроворот. Показателен и тот факт, что после ареста Новикова Василий сам занялся проблематикой надежности самолетов.
Искореженные обломки самолета, вой сирен, страдания людей… Сегодня новостные блоки телевизионных каналов нередко изобилуют подобными картинами с мест авиационных катастроф. Могло ли их быть меньше? Как избежать трагедий, уносящих десятки человеческих жизней? На эти вопросы уже шесть десятилетий пытается ответить 13–й ГосНИИ Министерства обороны России. Его специалисты не комментируют причины авиационных аварий перед объективами телекамер. Их работа — первыми прибыть на место происшествия, объективно оценить обстановку и разобраться в причинах трагедии. Когда в начале 90–х государство резко сократило расходы на оборону страны, российские Военно—воздушные силы, скажем прямо, оказались в тяжелом положении. С одной стороны, парк авиационной техники неумолимо старел, с другой — денег на закупку современных самолетов не выделялось. Вот тогда взоры военных обратились именно к этому уникальному научному подразделению Министерства обороны РФ, способному, как оказалось, еще и продлевать жизнь стареющим самолетам. Впрочем, это не впервой. В свое время здесь часто бывал Василий Сталин — командующий ВВС Московского военного округа, увлекшийся идеей сделать самый надежный самолет в мире. А главный маршал авиации Павел Степанович Кутахов, понимая, что развитие боевой авиации без новых разработок эксплуатационников в принципе невозможно, приезжал сюда каждый месяц (Тринадцатый — чертовски нужный НИИ. // Армейский сборник. —.
Год 1948 еще не закончился, когда у Василия Сталина появилось еще одно «увлечение». Именно таким словом неблагодарные потомки назовут все начинания этого неординарного человека. Речь идет о… вертолетах. Тяжело сейчас представить, как в те голодные послевоенные времена люди жили во имя мечты. Была мечта и у Василия — принять участие в создании самого надежного летательного аппарата. И воплощал он ее как мог. Прекрасно понимая, что сам он не конструктор, тем не менее Василий всеми силами помогал тем, кто дарил людям крылья. Говорят, он обладал неограниченной властью? Так ведь весь смысл власти в том, чтобы уметь ее правильно применять. Власть нужна для решения проблем, а не создания их. И Василий успешно справлялся с решением очередной задачи — созданием ударной винтокрылой авиации, «несерьезной авиации», как ее еще тогда называли. У вертолетчиков судьба в нашей стране всегда складывалась непросто. Первый вертолет появился в 1948 году, а потом было долгое затишье, до тех пор, пока Василий Сталин не начал расхваливать отцу преимущества винтокрылых машин. Иосиф Сталин сомневался: «Несерьезная какая—то авиация. Говоришь, аэродромы им не нужны? А может ли он сесть в горах?» Василий задумался: «Не знаю», — но переговорил с генеральным конструктором Милем, и тот решил доказать Верховному, что такое очень даже возможно. Однажды, когда Сталин отдыхал на даче в горах у озера Рица, вертолет сел на небольшую площадку рядом с его домом. После такого авиашоу вертолетчикам дали деньги на разработки (Божьева О. Первым делом мы угробим вертолеты. // Московский комсомолец. —.
Этот эпизод интересен не только тем, что Василий, используя свои возможности, дал «зеленый свет» развитию винтокрылой авиации, но и тем, что характеризует его как человека. Ведь мог бы он на вопрос отца о посадке в горах сразу ответить утвердительно? В принципе мог. Но он поступил не просто как честный человек, но и как дальновидный руководитель: ведь если бы возможности вертолетов оказались не столь замечательны, то народные деньги, пущенные на их создание, оказались бы потрачены зря. И, кроме того, боевые возможности новой техники интересовали и самого Василия. Поэтому он не дал голословный положительный ответ, а на деле показал все преимущества нового вида авиации. А вертолетами занялись тогда сразу несколько КБ — Миля, Камова, Яковлева. Проблем у Н.И. Камова и тем более А.С. Яковлева с летно—испытательным аэродромом не было. Зато имелись они у М.Л. Миля: летные испытания его модели Ми–1 шли на разных аэродромах, что было очень неудобно и тормозило сроки испытания. Трудно сказать, кому принадлежала эта инициатива, но в конце 1948 года по приказу главнокомандующего ВВС Московского военного округа Василия Иосифовича Сталина испытания вертолетов Ми–1 перебазировались на аэродром Серпуховского военного авиационно—технического училища спецслужб ВВС. Так как разработка вертолетов Миля несколько обогнала другие модели, было принято решение ускорить испытания и доводку, чтобы к 1949 году принять вертолет на вооружение ВВС. На аэродроме в Дракино закипела работа по размещению испытуемых образцов, для чего был освобожден один из трех ангаров (ведь вертолет был секретной разработкой!). Кроме летных испытаний, шла подготовка тренажера для обучения навыкам пилотирования вертолета. Это была не менее сложная задача, ведь пилотаж вертолета в корне отличался от пилотирования самолета (Юрасов Ю. Вертолетчики Миля. // Серпуховские новости, № 125, 4 октября 2001 г.).
Итак, дан мощный импульс в развитии нового грозного вида оружия. Формируются первые вертолетные соединения. Но кого поставить во главе нового рода войск? Нужен человек с опытом, желательно инструктор, обязательно фронтовик, склонный к обучению и способный обучать сам. И такого человека Василий Сталин знал…
…Войну майор Прокопенко окончил в Берлине. В конце войны он, фактически будучи инвалидом, сменил истребитель на тихоходный По–2, но остался в своей истребительной дивизии — старшим штурманом.
После войны майор запаса Прокопенко устроился начальником Подольского аэроклуба. В 1947 году его как—то вызвал к себе председатель ОСОАВИАХИМа Кобелев и после беседы направил на медицинскую комиссию. Результат прохождения той комиссии оказался феноменальным: Федора Федоровича признали годным к летной работе без ограничений! Сказались тренировки, коими Прокопенко лечил и закалял травмированное тело. Но главным все—таки был могучий здоровый дух сибиряка. Правда, как признался Федор Федорович, по поводу остроты зрения он схитрил: выучил побуквенно всю контрольную таблицу…
В том же году Федор Прокопенко и его пилоты (все бывшие боевые летчики—истребители) на десяти самолетах Як–11 участвовали в параде в честь Дня Воздушного Флота. В сентябре 1947 года его вторично призвали в кадры военной авиации — с присвоением звания подполковника.
Его всегда тянуло непосредственно в строй. И он почти добился назначения на транспортный авиаполк, командиром, когда… судьба вновь свела его с Василием Сталиным в здании штаба на столичном Ленинградском проспекте. На этот раз Василий Иосифович предложил Федору Федоровичу осваивать… вертолеты.
— Предлагая осваивать мне, истребителю, новую винтокрылую технику, Василий поступил мудро: дал билет на футбол. И я, попрощавшись, пошел на московский стадион «Динамо», — делится воспоминаниями ветеран. — Именно там он впервые увидел, что может вертолет. Машина появилась над стадионом неожиданно и, стрекозой зависла над самым центром футбольного поля. Из вертолета по длинной лестнице сошел человек с цветами для футболистов…
Вскоре приказом Главного маршала авиации Вершинина Прокопенко был назначен заместителем командира отдельного полка вертолетов Ми–1. В 1951 году на базе полка создали Центр по переучиванию летного состава на вертолеты — Федор Федорович стал его начальником. И молодым полковником. С тех пор его жизнь связана с винтокрылой авиацией. За это время он освоил, пожалуй, все типы милевских машин, лично подготовил сотни высококлассных специалистов (только на «своем» Ми–24 — сорок два человека) и вообще внес неоценимый вклад в становление и развитие боевой винтокрылой авиации. Впрочем, этот вклад по достоинству оценили: сначала, например, в Афганистане, а затем в Чечне. Причем эффективность боевого применения авиации, которую ныне называют армейской, вряд ли попытается оспорить кто—либо из воевавших там… (Севастьянова А. Четырнадцать тысяч часов без земных впечатлений. // Гвардия России, № 5 (10), июнь 2003 г.).