Последний бой
Шрифт:
Ян не особо обращал внимание на происходящее, наблюдая за происходящим отстранённо. Стоя около самой дрезины, рядом с Ворчуном, он слушал привычное ворчание гнома. Тому всё было не так. Дрезина мала, жопу приместить негде. Выступать в ночь - плохая примета. Арбалет совсем плох, пора новый покупать, а у "Ланкастера", верного кварт-пистоля, что-то заедает собачка. И всё это вкупе обрушивалось на головы пришедших его проводить Яна и Генриетты. Ну и, разумеется, обоих карлов, Старшего и Младшего.
– Ладно, - Строри как-то внезапно выдохся. Устало провёл ладонью по лбу. Вздохнул.
– Ты помирись с Оксаной. Не стоит того ваша ссора. Она хоть и баба, а умная баба. За ней ты будешь, как за каменной
– Ты чего вдруг?
– искренне изумился Ян, за весь минувший день не слышавший от Ворчуна и слова про свои проблемы.
– Нашёл, когда об этом говорить…
Ворчун косо глянул на него, но ничего не возразил. Да и не успел уже.
– По местам!
– крикнул Венцеслав, для чего-то смешно привстав на цыпочки.
– Отряд, в вагон!
– И чего раскричался, - сплюнул Ворчун.
– Не, не будет удачи. С таким-то дураком…
– Так не иди!
– сказал Ян сердито.
– Ну чего ты там забыл, в этом походе?!
– Как же мне не идти, если я записался?
– удивился Строри.
– Ну, давай прощаться.
– До встречи, Строри…
– До встречи, Ян.
Люди и гномы, конечно же гоблины и даже один эльф, кого-то смутно Яну напоминавший, набились на платформу дрезины густо. Только и места осталось, что вокруг расположенного в центре паровика. Многие сидели, свесив ноги, положив арбалеты на колени. Кто-то улёгся подле самого паровика. Не иначе, вздремнуть решил. Венцеслав дёрнул за рычаг, освобождая колёса, и дрезина бодренько побежала по рельсам.
Ян постоял, провожая её взглядом, пока глаза не заболели. Но не стоять же на перроне до бесконечности. Он со вздохом повернулся, встретился взором с сочувствием в глазах Генриетты…
– Ты далеко ли убрала ту фляжку?
– Нет, господин Ян, недалеко, - умница, она всегда всё правильно понимала.
– Придём домой… ты принеси её мне.
– Хорошо…
Строри был мудр и прав, как всегда. Гномовская самогонка во фляжке обжигала нутро, выжигала усталость и боль. Немудрёная закуска, которую молчаливая и всепонимающая Генриетта выставила на стол, позволяла сохранить малую толику здравого смысла даже в хмельном мозгу. Откинувшись в своём любимом кресле, под матово светящейся лампой, Ян задумчиво изучал книгу, взятую с полки. Он умел читать. Как раз в то время, когда он ходил в школу, в Княжестве была запущена масштабная и громкая программа "сохранения национальной идентичности". В результате чего, в школах юные люди, гномы, гоблины, даже эльфы, вкупе с обычным руглишем учили ещё и свои родные языки. Труднее всего было с эльфами. Мало того, что их было очень немного на территории Княжества (а стало быть, на всех почти обитаемых землях Тарона), так ещё ко всему и прочесть то, что они написали, не могли сами эльфы. Один написал, другой - мучительно соображает, что же здесь написано. В конечном итоге от эльфов отстали, гномы с гоблинами выказали своё природное упрямство… больше всего досталось человеческим мальчишкам и девчонкам. Они же и оказались самыми образованными в новом поколении.
Отрывая Яна от чтения, скрипнула входная дверь. Из коридора послышались приглушённые всхлипывания, но вошла невозмутимая Генриетта. На подносе, который она легко держала в руках, громоздились горы мясных закусок, пирожков и булочек. Ну и кувшин горячего чаю.
– Страдает?
– мотнув головой в сторону прикрывшейся двери, спросил Ян.
– Страдает, - согласилась Генриетта.
– Оно конечно, Рок был гоблин, но мальчик хороший. Был. Виолетта очень жалеет его…
– Любовь у них была, что ли?
– удивился Ян.
– Разве возможно такое между гномихой и гоблином?
– А между гномихой и человеком?
– без улыбки спросила Генриетта.
Яну кровь бросилась в лицо.
– Я бы тоже плакала, если бы что-то с тобой случилось, - закончила свою мысль домоуправительница.
Ян молчал. Что здесь скажешь…
Генриетта, видя его откровенное смущение, улыбнулась мягко, глядя ему прямо в глаза, потом по-бабьи положила голову на скрещенные под подбородком кисти рук и уставилась ему в глаза.
– Ты же скучаешь по ней. Ну что же ты сидишь? Иди…
Ян покачал головой:
– Нет…
Генриетта налила ему ещё, сама. Поставила оловянную стопку на стол чуть поодаль.
– Подумай, господин Ян.
– она говорила тихо и медленно, как младенцу несмышлёному.
– Оксана любит тебя. И ей сейчас тяжелее, чем тебе. Ты можешь залить свою обиду самогоном, взбрыкнув - уйти и не вернуться домой. Ей бежать от себя некуда. Она ждёт тебя.
Ян попытался встать, проникшийся её словами. Но ноги почему-то отказали, хорошо хоть, что не разъехались. И упал он не мордой об стол, а назад, в кресло. Буковые доски хрустнули, но выдержали.
– Я завтра к ней схожу, - заплетающимся языком сказал траппер.
– Обязательно, Генриетта.
Он заснул. Книга, наконец получившая свободу, упала на пол. Это оказались "сказания о первопроходцах". Гномиха с нежностью поглядела на него, покачала головой. Подобрала книгу и нашла ей место на полке. Потом прикрыла хозяина пледом и вышла из библиотеки.
Получаса не прошло, она вышла на улицу, закутанная по случаю вечерней прохлады, и куда-то целенаправленно двинулась.
Глава 3 "Старый тролль"
Одинокий тролль медленно двигался по лесной тропинке. Каждые несколько шагов он останавливался и медленно поводил башкой, грубо посаженной на туловище. Влево-вправо, опять влево. После чего продолжал свой путь. Так продолжалось уже достаточно долго. Тролль безусловно был чем-то встревожен. Но никак не мог определить причину своей тревоги. А потом стало поздно. Кусты буквально взорвались, извергнув из своих зарослей несколько чёрных орков. Но мгновениями раньше, с оглушительным, похожим на выстрел штуцера, треском, на тролля рухнул бук. Убить, он конечно не убил. Не так легко тролля убить, если не знать уязвимых мест. Но даже этот владыка лесных чащоб, даже он не в состоянии был сбросить с себя такой вес. Рыком наполнился лес. Рык быстро перешёл в стон. Орки не ждали, пока тролль придёт в себя и скинет бремя. Четверо бросились к ногам, двое - к рукам зверя. В руках у них были не палаши, а топоры. Которыми они очень умело принялись рубить троллю кости. Тролль рычал, бился в ловушке и пытался подняться. И поднялся, поднялся таки. Но к тому времени, его жилы, так близко расположенные под кожей, такие уязвимые, были перерублены. Кровь потоком хлестала наружу. И каждый знал - для тролля это конец.
Тролль ещё сумел, на последнем издыхании пребывая, одним ударом превратить неосторожного охотника в забитую дичь. Он ещё попытался развернуться к врагам так, чтобы они попали в зону действия огнемёта. Но это была уже агония. Пусть длительная, но агония. Крови налилось…
Наконец, где-то через четверть часа, может - минут через двадцать, тролль рухнул с протяжным стоном на землю. Всё, истёк кровью. Умер.
Орки не замедлили собраться вокруг него, все пятеро выживших. И пошла работа по разделке трупа - не слишком приятная взору, но привычная любому охотнику и очень прибыльная. Из утробы тролля был извлечены сосуд с огненосной жидкостью, пузырь с желчью… Всё это было очень аккуратно, как будто работали не звери лесные, а люди, помещено в грубый тёмно-серый мешок. Орки подобрали своих павших, и ушли.