Последний бой
Шрифт:
Он ушёл. Михей с Арселием, с сочувствием, проводили его взглядами.
– Дом Оксаны - в другой стороне, - тоном знатока заметил Михей.
– Ну да, - согласился Арселий.
– А ты чего ждал? Пойдём, старина, выпьем по кружечке портера у тебя в кабаке…
Ян не шёл куда-то сознательно. Его ноги несли. И принесли. Ошалело уставившись на знакомую дверь их с Ворчуном дома, он несколько мгновений колебался, но только несколько мгновений. И - постучал.
Дверь открылась почти сразу. На пороге, суровый и торжественный, стоял Карл Старший. Что-то пробулькав
Ян смотрел на него, всё ещё не собравшись зайти.
Тут сверху раздался сварливый голос Генриетты:
– Ты долго будешь господина держать у порога, Карл-дурак?! Подвинься и пропусти господина в дом, Карл-балбес!
Карл послушно отступил в сторону, добродушно ухмыляясь. Достойный он был карл, Карл Старший. И даже в общем, на фоне других карлов, умный.
– Привет, Генриетта, - сказал Ян как можно ровнее, привычно ускользая взглядом от её декольте.
– Ворчун дома?
– Господин Строри дома, - суховато ответила Генриетта. Она страшно не любила, когда её хозяина именовали Ворчуном.
– Где ж ему быть сегодня… собирается!
Столько неодобрения было в её голосе, что начавший уже подниматься по лестнице Ян замер, и оглянувшись, осторожно переспросил:
– Собирается? Куда это он собирается?
– А вы разве не знаете, господин Ян?
– удивилась гномиха.
– В поход на проклятых орков-разорителей! Как будто других нет, помоложе да подурнее.
Поднявшись по лестнице, она остановилась несколькими ступеньками ниже, дружелюбно глядя на Яна.
– Вы бы попробовали отговорить его, господин Ян!
– попросила она.
– Ну кого он ещё послушает, раз господина Накаты нет в городе…
Она так сказала это, "нет в городе", как если бы Наката в Столицу на карнавал бабочек уехал… Наката… Ян судорожно сглотнул, в который раз прокляв тот миг, когда они расстались.
– Пойду, поговорю, - сказал без особой уверенности. Ворчуна переубедить… Задача для куда более красноречивых людей.
Ворчун, естественно, обретался в их оружейной. Весь в пыли, в какой-то крошке, сердитый и взъерошенный, он сидел на полу и промазывал взводную шестерню арбалета. Страшная гномовская игрушка, способная пробивать даже толстую орочью шкуру, требовала за собой особого ухода, а усы и пружины, заменившие тетиву - частой, через каждые двести-триста выстрелов, смены. Металл уставал и ломался. Но всё же арбалет был куда проще мощных, полудюймовых штуцеров, производимых только на фабрике в Столице, а болты пучком стоили дешевле одной пули в стальной гильзе. Короче говоря, кто-то бородатый когда-то в бородатые годы придумал великую вещь - магазинный арбалет. Лучшее оружие Тарона.
– А, Ян… - сказал гном прохладно, подвигаясь, однако, на скамье.
– Садись, посидим на дорожку.
– Ты куда собрался-то?
– Так в поход, - Строри взглянул на Яна, сильно удивившись вопросу.
– Скучно в городе, чего здесь делать-то… А в походе - развлекусь. Орков с полдюжины нащёлкаю - всё развлечение…
Ян кивнул. Объяснение было простое и понятное. Он бы и сам пошёл… раньше. Но не сейчас. Сегодня, там, на площади, даже мысли такой не возникло в его голове.
– Ты поосторожнее там, - единственное, что пришло ему в голову, было сказано.
– Не хватало ещё на орочью стрелу нарваться…
– Вот ещё, - фыркнул Ворчун.
– Что я, сопляк недорощенный?
При этом оба понимали, что вовсе не обязательно на стрелу нарвётся сопляк, а не бородатый дядька с двумя дюжинами ходок на тропу только в последнее время.
Ворчун вдруг вздохнул, слазил рукой под скамью и вытащил оттуда знатных размеров плоскую флягу. В ней что-то булькало.
– Будешь?
– спросил хитро.
– Что там?
– Ян имел некоторые основания сомневаться в том, что содержимое этой фляги можно было пить.
– Да так… самогонка гномовская.
– Строри совсем повеселел, глядя на человеческие мучения.
– Но можешь не пить… мне больше достанется!
– Вот ещё!
– Ян поспешно схватил флягу.
– Пополам!
Мужики… - раздалось грозное от двери.
– В поход собираются… Как же!
Ворчун с непонятным смущением поспешил упрятать флягу. Генриетта, стоявшая в дверях, не поленилась подойти и флягу отобрать.
– Господин Ян, - сказала она укоризненно, намеренно игнорируя смущённого Строри.
– Вы же знаете, ему в поход. Сегодня! До вечера! Уже выступать скоро… А он - пить! Он что же, пьяный в поход на орков пойдёт?
– Да чего ты, - пробурчал вконец смутившийся Ворчун.
– Я ж всего глоточек…
– И я - глоточек!
– поддержал его Ян.
– А два глоточка ещё никому не повредили!
– Вот что, господин Ян!
– строго сказала Генриетта.
– Если вы хотите выпить этой гадости, вам я возражать не стану. Вы молодой, крепкий; вы в городе остаётесь! А вот этот старый хрыч пойдёт в поход трезвым! Держите…
Она протянула Яну флягу. Глядя честным-честным взглядом прямо в глаза.
Сплюнув, Ян угрюмо мотнул головой. Что ж он, сволочь последняя, пить на глазах у лишённого удовольствия друга?!
Ну что ж, тогда я пока заберу её, - Генриетта с гордым видом вышла.
Выждав какое-то время, гном заговорщицки подмигнул Яну и, пройдя через всю оружейную, покопался в шкафу. И добыл мутного стекла невысокую бутылку. Кривобокую, запылённую. С щербиной на горлышке. Что-то там булькало.
– По глотку, - заговорщицки подмигнув, сообщил Строри.
– Не самогонка, но тоже гномовская работа!
Ян обреченно вздохнул. Но флягу принял, и глоток огненной воды - отхлебнул. Честь по чести.
Героический отряд провожали всем городом. Все шлюхи, все зеваки местные высыпали к вокзалу. Несколько человек в толкучке снесли в каналы. Ну, да это мелочи. Отряд, двадцать три человека, гнома и гоблина, уходил прямо по полотну железной дороги. В открытую. Чуть ли не с песнями…
Да нет. Не было ничего подобного. Отряд уходил вечером, отправлялся со станции на паровой дрезине, достаточно большой, чтобы на ней уместились все двадцать три человека с оружием и припасом. Провожать их вышли только друзья да близкие, да Михей с Арселием. Старый хрен Михей, конечно, попытался сказать речь. И даже что-то говорил. Но его не очень слушали, шумно прощаясь друг с другом. В конце концов, раскрасневшийся Михей, махнув рукой смущённо, слез с постамента. Речь он, кажется, не закончил…