Последний бриллиант миледи
Шрифт:
Дартов еще долго крутился в постели, снова курил, пытался вызвать сон. А вместо этого перед глазами возникала ТА картина, и Дартов покрепче сжимал зубы, чтобы не выпустить наружу длинный волчий вой…
На улице поднялся ветер, и ветви деревьев стали стучать в стекло. Дартов вздрогнул, подскочили со своего ковра и зарычали собаки. Этот стук не давал ему покоя уже давно. Дартов включил свет, нащупал в тумбочке брелок и, взяв за ошейник белого дога, вышел из спальни…
После звонка старому приятелю Семен Атонесов отошел от стойки и направился к столику, где его ждали Вадим
В ночном клубе «Чикаго» жизнь только начиналась. На небольшом круглом подиуме отплясывали две полуголые дамы, над столиками вился сигаретный дым, официанты разносили напитки и закуски, публика ожидала выступления заезжей эстрадной звезды.
– Ну, что он? – спросил Портянко, отправляя в рот большой кусок мяса по-французски.
– Поедет, – коротко ответил Атонесов и налил себе рюмку коньяка. – Смотри, какая девочка!
– Подожди ты с «девочками», – остановил его порыв Араменко. – Точно поедет?
– А как же! – Атонесов опрокинул рюмку и подцепил вилкой тигровую креветку. – Почему бы ему с нами не поехать?
– А с чего бы ему ехать? – вспыхнул Араменко. – Он, если захочет, сам может такой круиз устроить! На собственной яхте!
– Да нет у него яхты, Ярик! Это я точно знаю. Домик в Крыму купил, жену из Турции привез, «мерс» купил, а вот яхты пока нет, могу поклясться!
– Откуда ты все это можешь знать? – присоединился к разговору Портянко. – Жан всегда был темной лошадкой, а сейчас – тем более… А не кажется тебе, дружище, что надо эту темную лошадку вытащить на свет? Слишком он стал высокомерным.
– Завидуешь? – улыбнулся Араменко.
– А ты – нет?
– Конечно же, ситуация немного обидная… Но Жан талантливее нас, и с этим нужно считаться.
– Вот и сочтемся в поездке! – отрубил Портянко. – С друзьями надо делиться. И время для этого, думаю, настало.
– Не ссорьтесь, ребята! – Атонесов разлил по рюмкам коньяк. – Лучше выпьем за успех нашего общего дела! И… посмотрим вон на тех девочек…
– Кстати, я вчера познакомился с такой женщиной! – заблестели глаза у Араменко. – Куда этим курицам до нее! Представьте себе светловолосую итальянку или белокожую мулатку – короче, полный абсурд, фантасмагория – негатив картины Врубеля! А главное – с ней можно раз-го-ва-ри-вать!
– Этого еще не хватало! – пережевывая очередной кусок мяса, улыбнулся Портянко.
– Где ты ее снял? – спросил Атонесов.
– В клубе у «Самыча». Вчера днем зашел пообедать, а там – она. Кстати, сказала, что читала мои опусы в газете, знает, что я дружу с Жаном…
– Так она хотела через тебя познакомиться с Дартовым?
– Да нет! – обиделся Араменко. – Дартов ее не интересует. Он не способен заинтересовать ТАКУЮ женщину! Знаете, что она мне сказала: «Друзья ничего не стоят в этой жизни, они забывают о тебе на другой день после твоей смерти…» У нее прекрасное, нездешнее имя – Милена…
Над столом повисла пауза. Портянко сосредоточенно жевал, Атонесов, выпуская кольца дыма, смотрел на одну из танцовщиц, которая осталась в одних кружевных трусиках. Ярик Араменко взял со стола полупустую бутылку коньяка и сделал прямо из горлышка несколько глотков. Он был раздражен тем, что приятели не услышали его. Он вспоминал лицо вчерашней новой знакомой и мысленно возвращался к тому неприятному чувству, которое все чаще накатывало
– Семен, ты можешь сделать так, чтобы она попала с нами на пароход? – спросил Ярик Атонесова.
Тот оторвал хмельной взгляд от танцовщицы.
– Не расстраивайся, дружище, там будет столько разных телок… Все места забронированы.
– Но Дартова ты, наверное, записал с его бабой? – не унимался Араменко. – Сделай и мне две каюты!
– Пошел ты! – отмахнулся Атонесов и встал, чтобы подойти ближе к подиуму.
– Еще пожалеешь, гаденыш! – крикнул ему вдогонку Араменко.
– Да черт с ним! – громко икая, сказал Портянко. – Сейчас не о бабах надо думать. Пусть наш друг Жан поделится тем, что у него есть. В конце концов, кто все это ему организовал? А?!
Портянко закричал так громко, что на них обратили внимание два бритоголовых охранника.
– Тихо, Вадик, – успокоил друга Араменко. – Поквитаемся со всеми…
Он снова потянулся за бутылкой, но она была уже пуста. Если бы они сидели не в ночном клубе, а в забегаловке времен своей юности, он воспользовался бы моментом и запустил ею в стену. Но вместо этого Ярик неуверенным жестом поправил галстук и, не ожидая обещанного выступления гастролера, пошел на улицу.
В дверях он, пошатываясь, оглянулся и снова оглядел прокуренный зал, интерьер которого больше походил на интерьер преисподней – пьяный Атонесов засовывал купюры в трусики стриптизерши, Портянко налегал на новую порцию горячего, принесенное официантом, красные и ядовито-зеленые огоньки прыгали по лицам гостей… Группка женщин танцевала возле подиума. Их лица были красные и лоснились. Ярик поймал себя на мысли, что все женщины сейчас одинаковые – смешные и довольно жалкие. После пяти минут разговора с хорошенькой дамой становится понятным, что ей нужен твой кошелек, и ради него она готова на все в первый же вечер знакомства. «Ску-у-чно, господа!» – подумал Ярик. «Я знаю все наперед, – сказала ему недавняя знакомая. – То, что вы скажете мне, и то, что я должна буду ответить вам…» О, она не была похожа ни на одну из этих разгоряченных бабенок!
«Где тебя искать, Милена? – со щемящей болью в груди подумал Араменко. – Ты не дала мне номера своего телефона, не оставила адреса… А была ли ты вообще, Милена?..»
Хмельная слеза потекла у него из правого глаза. Ярик Араменко с силой захлопнул дверь и вышел на свежий воздух. Ночь пахла сиренью…
…Эта ночь пахла сиренью.
– Ты слышишь, какой запах? – спросила Влада Макса.
Они, как это теперь иногда бывало, сидели за столом при свечах и ужинали. Влада открыла окно, легкий ветерок колыхал язычки пламени. Они трепетали, как флажки в руках пароходного сигнальщика.
«Интересно, о чем они говорят с нами?» – подумала Влада. Сегодня Макс чувствовал себя лучше, она даже обошлась без своего фокуса с зеркалом. Единственное, что сейчас волновало ее, – как сказать Максу, что она должна оставить его одного на целую неделю, и выдержит ли он эту неделю полного одиночества.
– Знаешь, – сказал Макс, – я давно уже не могу воспринимать запахи, особенно такие – они возвращают к жизни. Не будем об этом…
– Хорошо, не будем, – согласилась она. – Что тебе сегодня снилось, дорогой?