Последний час надежды
Шрифт:
— Откуда ты знаешь? — по лицу было видно, что она знает о нашем с Ники разговоре.
Она покраснела.
— Неважно. У меня хороший слух. Брюс, пожалуйста, не ходи!
— Ты не знаешь, о чём просишь, — мне отчего-то стало трудно дышать. Ох уж эта ревность…
— Знаю, — она вскочила, едва не опрокинув стол, села рядом со мной и решительно, сильно привлекла к себе. Её губы… я не смог увернуться. Да и не захотел бы. Она таяла в руках, как воск, а ещё недавно я получал от неё по рукам или по шее за то, что
Она медленно отняла губы, а я ощущал ладонями, губами, всем телом то, что пока что мне лишь снилось.
— Я не хочу потерять тебя, — она проговорила едва слышным шёпотом, глаза её заблестели. — Понимаешь? Если ты пойдёшь туда, будет что-то ужасное!
— Софи, успокойся, — я прижал её к себе, погладил по голове. — Я… — и я не нашёлся с ответом. Парни часто говорили о своих достижениях на амурном фронте, и про Софию говорили все — никого к себе не подпускает. Крепость. И вот, похоже, крепость выбрасывает белый флаг. Но мне почему-то не было радостно. Мне слишком часто предлагали выбор «или кто-то, или я!»
— Ты там будешь не один, — она отвела взгляд. — Понимаешь? Она многих позвала туда! Она играет с вами!
Я ощутил холодок, проползающий по спине. Откуда София может это знать?
— Что, и Жан? — я не смог удержаться.
— Да. Он тоже. Господи, да они все об этом треплются, — София отвернулась. — Брюс, даже если ты будешь там первым, это будет ужасно!
— Прости, Софи, — я взял её за руку. — Я обещал, понимаешь?
— Брюс, — она вытерла слёзы. — Приходи сегодня ко мне. Когда захочешь.
Мне стало не по себе. И я начал злиться.
— Зачем, Софи?
Она долго смотрела мне в глаза. Медленно, бесконечно медленно приблизила лицо к мне. Прикоснулась губами к моим губам. Солёный, горький вкус.
— Придёшь?
Я кивнул. Но не думай, Софи, что ты сможешь всё изменить так просто.
Она спрятала лицо у меня на груди и заплакала. Тихо, почти беззвучно. Официант вежливо постучал в ширму и поставил на стол наш с ней заказ. А мне уже не хотелось ни есть, ни пить. София умудрилась испортить всё то, что так хорошо начиналось.
Брюс, общежитие, 20 октября 2009 года, 21:30
По вечерам в комнатах никто не сидел. У всех были или друзья, или подруги. Надо мной смеялись и вертели пальцами у виска — Ники настолько приблизила меня к себе, я же не проявляю никакой инициативы, не стараюсь ничего добиться. Да, это так. Я не старался. И только сегодня понял, что это неправильно. И нет никаких сил изменить это в себе всего за день.
Я намеренно не пошёл в фойе, не стал звонить матушке. Мне очень хотелось вести себя, словно капризный ребёнок.
Я смотрел на часы, смотрел и в итоге встал. Все уже отметили победу Софии, и отметили хорошо, но… Я достал из «тайника» (ящик из-под книг под кроватью) бутылку дорогого вина, подумал, затем вернул её обратно. София пьёт редко. Не напиваться же мне там в одиночестве.
Она открыла дверь, едва я только подходил к ней. Взяла меня за руку. В её блоке две комнаты и соседки её, похоже, весело проводили время — но не здесь, не в этот вечер. София несколько раз жаловалась, что иногда нет покоя ни днём, ни ночью. Но никогда не пыталась сказать это мадам Цербер.
Обстановка у неё почти спартанская. Комната двухместная, но София здесь одна. Сразу или после победы? В университете принято делать такие вот подарки — чем больше делаешь для всех, тем в более лучших условиях живёшь.
— Проходи, — она заперла за мной дверь. — Кофе?
— С удовольствием, — стул у неё в комнате только один. Ну хоть чашки две, и на том спасибо. — Она подошла к плитке и принялась колдовать у плитки. Она любит варить кофе, я знаю. А мне понравилось смотреть, как она это делает. Я смотрел, и смотрел, и смотрел.
Она была в том самом платье, в котором пришла на финальную партию. В том самом в котором выиграла, эффектно и быстро. Она молча готовила кофе, не смотрела в мою сторону, но на губах её то и дело появлялась улыбка.
Сама она пила кофе чёрным, безо всякого сахара — по канонам. Я так не могу. С детства привык, что во всём должен быть сахар.
Мы продолжали молчать. Она вопросительно посмотрела на меня, когда кофейник опустел — ещё? Я кивнул в ответ. Сердце в порядке, можно.
…И появился второй кофейник. Себе она не стала наливать — видимо, ей уже хватит. А я молчал и не знал, что делать. И мало-помалу мысль не идти перестала мне казаться настолько уж глупой.
— Она встречается не только с тобой, — София опустила голову. — Нет, молчи. Я знаю, что ты про меня подумал. Но это правда, Брюс! Она встречается не только с тобой! — она опустила взгляд, порозовела. — И не только на улице, — добавила она едва слышно.
— Откуда ты можешь это знать?! Что, все треплются?
— Знаю, — она взяла меня за руку. Я осторожно освободился. — Брюс, я никогда не лгала тебе! Почему ты мне не веришь?
— Потому что ты хочешь, чтобы я её бросил, — резко ответил я.
— Да, хочу, — она смотрела мне в глаза. — Брюс, я тебе не рассказывала, но у меня начались странные сны. Я никогда не видела таких страшных снов!
Я усмехнулся.
— Я никогда не боялась темноты, а теперь боюсь! И… — она прижала ладони к вискам, словно случился приступ мигрени. — Мне кажется, что я схожу с ума. Брюс, я должна тебе сказать!
— Почему мне? — я сумел не добавить «а не Жану».
— Ты один слышишь меня по-настоящему, — на её глазах появились слёзы. — Понимаешь?