Последний день Туготронов
Шрифт:
– Проверьте, хорошо ли заперты двери мастерской, и принимайтесь за починку моей головы.
Автотрам нехотя отключился от игры в подкидного дурака и пошел запирать дверь. Он частенько ремонтировал голову Хамиана-14 и знал его мнительность.
"Слишком громко орет, - раздраженно подумал Автотрам о Хамиане-14. От этого быстро стираются контакты".
Все неполадки в голове Хамиана-14 обычно легко устранялись. О том, что в железном огурце есть таинственный глушитель, было запрещено говорить, и Автотрам никогда не прикасался к черной перегородке, отделявшей макушку хамиановской головы от остальных ее частей.
Старый
– Тэк-с, - произнес он и вынул схему "скокшлеп".
Он подключил ее к контрольному пульту. Она работала четко, как щипцы для орехов. Тогда он проверил все цепочки "флип-флоп". Они немного барахлили, но все это было несерьезно. Тогда старый мастер стал вытаскивать главную опрокидывающую схему. И тут раздался тонкий, еле слышный хруст. Этот звук был настолько тихим, что даже столкновение комара с оконным стеклом показалось бы по сравнению с ним ударом грома. Но сверхуловители звука подали его в голову Автотрама с таким мощным усилением, что мастер мгновенно оценил всю серьезность положения. Он выпустил из глаз мощные пучки ощупывающих лучей и стал напряженно проверять опрокидывающую схему. На лбу у него зажглись красные лампочки. Случилось то, чего боялись все мастера, чинившие когда-либо огуречную голову Хамианов. Лопнул тройник, соединявший опрокидывающую схему с коробкой глушителя мыслей.
Автотрам тихо гудел от возбуждения. Ведь, чтобы заменить тройник, надо открыть крышку глушителя мыслей. Он посмотрел в сторону Хамиана-14. Экранчик был повернут в его сторону, и на нем светились цифры, обозначающие местные ругательства.
"С ним шутки плохи, - подумал Автотрам.
– Что делать? Отказаться от починки головы? Лишиться звания лучшего мастера на Острове и попасть в металлолом? Или открыть коробку глушителя мыслей? Сделать то, чего никогда никто не решался сделать?" - Он снова посмотрел на ненавистный экранчик Хамиана-14. На нем попрежнему светились цифры, обозначающие ругательства и угрозы.
"Эх, была не была!" - сказал себе Автотрам и стал подбираться с отверткой к черной перегородке макушки головы Хамиана-14.
К его великому удивлению, крышка была закреплена четырьмя обычными винтиками стандартного диаметра.
"Странно, что нет автоматического замка с секретом, - подумал Автотрам.
– Ага, - догадался он, - сейчас в меня ударит ток", - и встал в красные резиновые калоши. Потом он взял в руки отвертку и начал отвинчивать крепежные винты.
Опять ничего не произошло. Тогда Автотрам решился.
Он сорвал крышку - и... застыл: коробка глушителя мыслей была пуста!
В это время Сережа готовился к прыжку летающей платформы на ракете-парашюте. Дуракону-45 передали приказ немедленно отправить на Остров нового туготрона.
Сережа уже влез в ракету, установленную на срезанном куполе платформы, и слушал последние объяснения Дуракона-45.
Все было очень просто: красная кнопка - взлет, белая - торможение, черная кнопка - посадка. Но Дуракон45 продолжал давать нудные и мелкие советы.
– Не забудь сказать на Острове, что экран у тебя
– Попробовал бы ты!
– тихо заметил Сережа.
– Ладно!
– сказал он громко.
– Не беспокойся, Дуракон! Подай-ка мне велосипед.
– Какой велосипед?
– спросил Дуракон-45, и в нем щелкнули контакты. А-а, вот это?
– Он вцепился щупальцами в руль велосипеда и легко его поднял.
Сережа взял из железной лапы туготрона велосипед и поставил его на заднее колесо в ракету. Дуракон-45 захлопнул дверцу.
Сережа нажал красную кнопку и услышал где-то в хвосте ракеты приглушенное гудение. Через прозрачное окошко он увидел, как мелькнули синие лучи, вырвавшиеся из глаз туготрона, но тут же зажмурил глаза, потому что его тряхнуло, а потом прижало к полу, как будто к ногам привязали гири. Ракета оторвалась от летающей платформы и взмыла вверх, как брызги праздничного салюта. Сережа открыл глаза. Окошко поплыло слева направо, а потом вниз. Ракета повернулась и пошла на снижение.
"Главное - не прозевать тот момент, когда надо выключить двигатель и выпустить парашют. Тогда ракета начнет плавно опускаться на землю". Палец Сережи все время слегка прикасался к черной кнопке. Наконец он не выдержал и нажал ее. Он совсем забыл, что ему надо было сначала затормозить ракету. И тогда случилось то, от чего его предостерегал Дуракон-45. Выпущенный слишком рано, парашют лопнул, и ракета понеслась вниз со страшной скоростью. Сережа с отчаянием искал каких-нибудь новых кнопок и шарил руками по гладким стенам. Колесо велосипеда больно надавило ему на ногу. Он выдернул ее из-под колеса и неожиданно увидел на полу какую-то педаль.
Сережа и нажал на нее ногой.
К счастью, это оказался аварийный переключатель. Из ракеты выскочил огромный зеленый запасной парашют, и она величаво поплыла вниз. Сережа увидел под собой воду. Ракета-парашют опускалась все ниже, и можно было уже различить мосты. Сережа пролетел над мостами и оказался по другую сторону озера, на территории минитаков. Он несся еще некоторое время почти над самой землей, покрытой сверкающей зеленью. Потом ракета с хрустом врезалась в гущу ветвей какого-то дерева и скатилась на землю.
Стало совсем тихо. Где-то наверху шелестели листья.
В прозрачном окне ракеты заиграл солнечный зайчик. Сережа потянул рукоятку рядом с окном, и стенка поползла вбок, как дверь в купейном вагоне поезда. Он вылез из ракеты и оказался в гуще огромных лопухов. Сделав несколько шагов, он остановился. Под лопухами нарастал шум, крик и возня. Лопухи закачались.
– Стойте!
– закричал кто-то.
По лопухам пробежала волна. Сережа наклонился и увидел маленького запыхавшегося человечка с растрепанными рыжими волосами.
– Погибли заборы!
– крикнул он и снова скрылся в чаще лопухов.
Ошеломленный Сережа увидел, как окружавшие его лопухи стали с хрустом валиться на землю. К Сереже подступала быстро растущая толпа человечков. Это были минитаки. Они отталкивали друг друга, кричали и бранились.
– Дайте мне сказать!
– кричал рыжий минитак.
Его голос был еле слышен, как попискивание птенцов из гнезда. Человечек приложил ко рту миниатюрный усилитель, похожий на тычинку полевого колокольчика, и его голос вдруг приобрел силу и загремел над лопухами.