Последний долг
Шрифт:
Раньше мне не случалось бывать в подобных заведениях, и я чувствовал себя крайне неуверенно. Я вдруг подумал, что взятых мною с собой денег может не хватить. На Наталью было вообще жалко смотреть. Она притихла и как-то сжалась, подавленная обилием дорогих машин, света и подозрительных личностей, слонявшихся вокруг. От непритязательного здания кабака исходил запах денег. Больших и неправедных.
Неподалеку от крыльца, в падающем от углового фонаря пятне света, какие-то люди выясняли отношения. Было их пятеро или шестеро, но активные действия вели только двое, похожие, как близнецы: одинаковые костюмы, ботинки, прически и физиономии с расквашенными носами. В качестве зрителей или судей выступали две
Мы расположились за столиком в нижнем зале. Оглядев, в ожидании заказа, посетителей, я пришел к выводу, что обстановка тут соответствует тому, что я слышал. Двое клиентов оказались мне знакомы. Один задерживался нашим отделением за вымогательство и должен был сейчас сидеть совсем за другим столом и хлебать баланду, а не суп с креветками. От второго, маленького прилизанного хорька, я, перед самым увольнением, принимал заявление об угоне автомашины. Угнали у него какой-то редкостный джип, и я еще тогда подумал, что управляться с машиной таких габаритов он сможет, только если вцепится в руль обеими руками и упрется ножками в панель приборов. Сейчас он танцевал с сорокалетней дамой, по виду — директором мясного магазина советских еще времен, обладавшей размерами и мощностью не меньшими, чем его пропавшая тачка.
Принесли спиртное, и Антон принялся активно нас спаивать. Он знал великое множество тостов, и все они, надо признать, были остроумными. Я опрокидывал рюмку за рюмкой, стараясь снять напряжение алкоголем. Наташа почти не пила, разговор не поддерживала, а только испуганно осматривалась. Я понимал, что ей хочется поскорее уйти отсюда, но уводить ее не спешил. Мне начинало здесь нравиться. Антон оказался милейшим парнем, а Анжела…
Под шубкой, которую она небрежно скинула на руки гардеробщику, оказалось тонкое синее платье, напоминавшее растянутую до предела детскую маечку, перехваченную на поясе тонким ремешком с золотой пряжкой. Анжела сидела напротив меня, далеко отодвинув стул и низко облокотившись на столик, так что разрез платья позволял разглядеть ее загорелое тело до середины живота. Посмотреть было на что, Анжела мне откровенно нравилась, и пару раз, когда я поднимал глаза, она мне подмигивала. Все это не ускользало от Наташки. Женщины мгновенно замечают такие вещи. Но она никак не выказывала свое недовольство.
— Где же горячее? — спросил Антон, в который уже раз наполняя рюмки, и в этот момент ансамбль заиграл медленную мелодию.
— Я хочу танцевать! — капризно заявила Анжела, откидываясь на спинку стула.
— Милая, ты же знаешь, что я не танцую, — отозвался Антон, разглядывая этикетку на бутылке водки.
— А я хочу!
Антон посмотрел на меня с умоляющим видом. Я был растерян, и тогда он обратился к Наталье:
— Наташенька, вы меня простите… Я хочу просить у Феди помощи. Я ведь совершенно не умею танцевать.
— Пусть идет, — глухо отозвалась Наталья, и эти слова больно задели меня.
Пусть идет! Я и сам не большой любитель танцев, но зачем же так говорить, с таким презрительным выражением, как праведник у пивного ларька?! И когда Анжела под столом толкнула меня ногой, я поднялся, помог ей встать и повел между столиками.
В зале было достаточно светло, я не сомневался, что расстояние и мелькавшие фигуры не помешают Наталье держать нас в поле зрения.
Анжела плотно прижалась ко мне всем телом, потом я почувствовал, как она гладит мою шею и волосы. Не скажу, что это было неприятно. Во всяком случае, останавливать и отодвигать ее от себя я не желал. А потом заметил, что у нее красивые глаза и приятные духи. Как-то само собой
— Переживаешь? — спросила Анжела тихо. — Это все ерунда…
Я посмотрел на нее и вздрогнул, столкнувшись с усмешкой глубоких зеленых глаз. Эти глаза обещали многое. Я почувствовал, как мои руки сами собой медленно сползли по ее спине и миновали изгиб поясницы. Я немного сжал пальцы, и она ответила хрипловатым вздохом. Нас постоянно задевали локтями, я не обращал на это никакого внимания. Анжела положила голову мне на плечо и молчала.
Рядом с ним танцевал тот хорек, экс-владелец навороченного джипа. Директриса горой возвышалась над ним и безжалостно давила ему ноги своими лодками сорок третьего размера. Он блаженно молчал, пристроив свою крошечную головенку в складках ее обширного бюста. Когда мы оказались рядом, он неожиданно встрепенулся, посмотрел на меня и, запнувшись на секунду, узнал. Его лобик пересекли недоуменные морщины, потом в глазах мелькнуло понимание, и, обратно пристраиваясь ухом на мягкую подушку, он подмигнул мне с таким видом, будто у нас была общая тайна и он давал понять, что никому ее не выдаст. Даже какое-то уважение промелькнуло в его хитрых глазках, прежде чем он окончательно сомкнул веки и отодвинулся от меня, подчиняясь задаваемому директрисой ритму.
Танец закончился.
Соло-гитарист, промокая платком взмокший лоб, поправил микрофон и объявил получасовой перерыв. В дальнем углу зала недовольно зашумели, и бутылка из-под шампанского, пролетев над головами пригнувшихся посетителей, разбилась о край эстрады. Охранники в строгих черных костюмах и с бирками на воротниках метнулись к очагу скандала.
Анжела вздохнула.
— Пошли. — Она дернула меня за рукав, а когда мы подходили к столику, с легким вызовом сказала: — Знаешь, ты мне с самого начала понравился, с первой встречи…
Горячее уже ждало нас. Я накинулся на еду и спиртное, чувствуя вину перед Натальей. Она вела себя так, будто ничего не произошло, даже оживилась немного в наше отсутствие и теперь иногда вставляла в разговор реплики. У меня отлегло от сердца, и к концу ужина я опять смотрел на Анжелу, которая изредка наклонялась вперед, целомудренно придерживая платье…
Прозвучавшее над самым ухом: «А какого х… он здесь делает?» — было подобно ковшу холодной воды за воротник. Чуть не подавившись мясом, я поднял голову.
Около стола, покачиваясь с носков на пятки и заложив руки за спину, стоял тот самый бандюга, которого я ловил за вымогательство. Кажется, звали его Эдиком и относился он к «смоленским» — группировке молодой и скромной по численности, но уже прославившейся своей жестокостью. Этот Эдик тогда, при задержании, активно сопротивлялся, и Гена Савельев, бывший чемпион областного «Динамо» по боксу, сломал ему ребра, а потом мы изъяли у него «тэтэшник» с патронами. По всем разумным прикидкам, Эдик должен был плотно сидеть, поскольку не только ношение оружия, а и факт вымогательства денег у мелкого бизнесмена были подкреплены железными доказательствами, да и за сопротивление милиции, по идее, благодарить не должны.
— Я спрашиваю, как этот мусор сюда попал? — громко спросил Эдик, и сидевшие за соседними столиками люди настороженно повернулись.
— Ты знаешь, с кем рядом сидишь? — Не меняя положения рук, Эдик развернулся к Антону.
Я подумал, что успею подсечь ему ноги и добавить чем-нибудь тяжелым, хотя бы той же тарелкой, по голове раньше, чем он достанет свою пушку.
Но мне действовать не пришлось.
За меня решили другие.
Около стола появились двое охранников в отливающих металлом черных костюмах, и Антон, отложив вилку, спокойно ответил: