Последний долгожитель (Сборник)
Шрифт:
И вот час пробил. Флойд понял это, заметив какое-то свечение, сопровождаемое потрескиванием. Затем наступила полная тьма. Флойда охватило ощущение пустоты, которое как бы засасывало его, растворяло в себе… Он пытался закричать, но у него уже не было ни горла, ни грудной клетки… На полу в агонии еще билось то, что оставалось от Джека Флойда, но вскоре и это растаяло.
Спустя месяц и десять часов автоматическая сигнализация космического корабля «Триумф» связалась со Станцией, и корабль в состоянии аварийной готовности совершил посадку.
Персонал столпился вокруг корабля. Сэм Камберленд не сводил взгляда с
— Я рад, что он передумал и вернулся. Если только… Но будем надеяться, что все в порядке. Полагаю, это послужит достаточным доказательством того, что черные дыры представляют собой надуманную опасность.
— Вовсе не значит, что он туда добрался, — ворчливо сказал Крэгг.
Люк не открывался. В толпе воцарилась мертвая тишина.
— Доктор предрекал ему пять месяцев жизни, — нерешительно произнес Крэгг.
Механики несколько минут провозились с входным люком. Камберленд и Крэгг вошли первыми. Сначала они направились в кабину управления. Она была пуста. Обошли все помещения. Никого. Главный координатор включил бортовой журнал. Записей не было.
И вдруг Крэгг испуганно вскрикнул.
Возле пульта управления лежал новорожденный младенец. Глаза его были закрыты, а кожа отливала желтизной.
— Некому было кормить его, — у Крэгга на глазах проступили слезы, — именно это я и собирался ему сказать.
Петер Сабо
Сжатие времени
Третьего октября 198… года доктор Джордж Хайд, ассистент кафедры физики Норвичского университета, коренастый, молодой человек, с бородой, в очках, заказал такси, чтобы доехать до лондонской гостиницы, и сложил в потертый чемодан все необходимое для опыта, который предстояло ему продемонстрировать членам Королевского общества.
В машине, тасуя, точно карты, свои заметки, написанные на маленьких листочках, он еще раз просмотрел их.
Имя доктора Джорджа Хайда не было известно в узких кругах специалистов, поэтому члены Королевского общества с некоторым недоумением и недоверием прочли пригласительный билет:
"Доктор Джордж Хайд приглашает Вас на доклад о приборе, управляющем пространством-временем, и о нестационарных течениях времени. Доклад будет сопровождаться наглядным физическим экспериментом".
Хайд был готов ко всяким неприятным сюрпризам, но пустота аудитории Королевского общества его обескуражила. Несколько друзей и знакомых Хайда, тоже молодые ученые, составляли большинство присутствующих, среди которых были также скучающие журналисты, обязанные информировать естественнонаучный отдел своих газет и журналов обо всех публичных лекциях Королевского общества.
Хайд осмотрелся, протер очки и начал говорить. Он вертел в руках свои карточки, мял и крутил их, потом уронил всю пачку на пол. Журналисты усмехнулись.
— Дамы и господа! Нас здесь собралось так мало, что с моей стороны было бы дерзостью долго злоупотреблять… гм… вашим временем… Поэтому я намереваюсь вкратце изложить лишь суть моих исследований. Общеизвестно, что за последние десятилетия сторонники теории "большого взрыва" своими аргументами загнали в угол сторонников теории "стационарной Вселенной". Итак, вот мои расчеты… — Он нервно теребил кусочки бумаги разного цвета и формы, которые тут же снова посыпались на пол. — Но это теперь и не столь важно. По моим расчетам, поскольку строение
Итак, из теории Эрлиха следует — хотя он относил это лишь к элементарным частицам, — что время не непрерывно, а по природе своей квантовано. Стадо быть, время, если вам угодно, «зернистое». Из этого в свою очередь вытекает, что кванты времени могут ускоряться и замедляться, может возникнуть перерыв, то есть "остановка времени". В истории мира были, видимо, такие "мертвые периоды". Но, кроме того, это означает, что квантованное время не гарантирует необратимости причинно-следственных связей: последовательность причины и следствия может меняться. В лабораторных условиях мне удалось получить хрононы. Я долго бомбардировал ими часть пространства — алюминиевую пластинку. На таком воображаемом теле, которое представляет собой алюминиевая пластинка, я могу при желании продемонстрировать обратимость времени, то есть причинно-следственных связей.
Слушатели с интересом следили за тем, как Хайд вынул из чемодана блестящую металлическую пластинку, положил ее на стол, потом достал несколько стаканов и куриные яйца. По залу пробежал смешок, и даже основательно вспотевший Хайд улыбнулся.
— Я знаю, смешно демонстрировать такой опыт в Королевском обществе, но моя цель, применяя органические и неорганические вещества, убедить скептиков в правильности моего тезиса. Сейчас я разобью стакан на этом алюминиевом противне. Видите? Прекрасно. Теперь я ставлю противень на алюминиевую пластинку. Как вы можете убедиться, сейчас стакан снова стоит перед вами совершенно целый. А теперь этот же опыт я проделаю с куриным яйцом. Пожалуйста!
Встав с мест и вытянув шеи, присутствующие смотрели, как на алюминиевой пластинке из разбитого яйца возникает целое; потом, снятое с пластинки, оно опять разбивается. Хайд предложил зрителям самим проделать несколько подобных опытов. Публике явно нравилось представление; люди аплодировали, оживленно переговаривались, кивали, всем своим видом показывая, что сроду не видели такого ловкого фокусника.
После доклада было задано лишь два вопроса, и оба задал старик, как позднее выяснил Хайд, профессор Финлей, один из самых видных в Америке исследователей элементарных частиц.
— Какое по величине пространство можете вы бомбардировать хрононами и считаете ли вы возможным обращать причинно-следственные связи в живых структурах?
— Максимальное пространство — один квадратный фут, но, думаю, можно и плоскость, значительно больше этой, «выложить» такими пластинками. Яйцо — живая структура, то есть почти живая, именно поэтому я его выбрал. Разумеется, если бы мы умершую уже особь поместили на такую обращающую плоскость, то не «вернули» бы ей жизнь, и речь могла бы идти лишь о виртуальной обратимости…