Последний дом на Никчемной улице
Шрифт:
Я немного подумал и прошептал:
– Ее.
– Ты помнишь ту больную раком девочку, за которой я ухаживаю в больнице? Чего ты хочешь больше – чтобы она поправилась или твою кошечку?
– Чтобы поправилась девочка.
Только так и никак иначе. В противном случае я был бы самым противным и подлым мальчишкой.
Она положила мне на плечо холодную руку и сказала:
– Не ври.
В горле возникло ощущение, будто туда натыкали кучу ножей. Я один-единственный раз кивнул головой и ответил:
– Я больше хочу кошечку.
– Хорошо, – промолвила она, – ты честный мальчик. Теперь доставай ее из кармана и клади на землю, вот сюда.
Я осторожно положил кошечку на заросли мха у подножия дерева. Мне было невыносимо расстаться с ней даже на минуту.
– Теперь возвращаемся к машине и едем домой, – сказала Мамочка и протянула мне руку.
Я хотел было поднять Оливию, но Мамочкины пальцы обвили мою руку не хуже наручников.
– Нет, – возразила она, – она останется здесь.
– Но почему? – прошептал я.
Мне подумалось, как холодно и одиноко будет ей в этой тьме, как ее намочит дождь, как она будет гнить, как белки будут грызть ее прекрасную головку.
– Это урок, – сказала Мамочка, – потом будешь меня благодарить. В этой жизни все лишь репетиция перед потерями. Но знают об этом только те, кто умен.
Она потащила меня обратно через лес к машине. Мир представлял собой черный морок. Я плакал так, что еще немного, и мое сердце разорвалось бы на части.
– Я хочу, чтобы ты почувствовал, какая нужна сила отказаться от того, что любишь. Разве ты не чувствуешь, что стал после этого сильнее?
Когда колючие звезды фар стали ближе, я услышал, как хлопнула дверца машины. От отца пахло потом и – как мне тогда казалось – сливовым пудингом. Он крепко прижал меня к себе.
– Куда вы ходили? – спросил он Мамочку. – Что происходит? Он плачет!
Папа повернул мое лицо в одну сторону, затем в другую, дабы увидеть, нет ли на нем ушибов и ран.
– Нечего устраивать истерики, – сказала Мамочка, и в ее голосе опять пробилась медсестра, – мы хотели найти сову. Они здесь как раз гнездятся. Потом Тедди уронил этот брелок для ключей в виде кошечки, и в темноте мы не смогли его найти. Отсюда и ручьи слез.
– Ах ты мой малыш, – произнес Папочка, – подумаешь, велика беда!
Его обьятия ничуть не утешали.
Я больше никогда не просил котенка. Сказал себе, что он мне больше не нужен. И если бы любил его, то все равно пришлось бы оставить его в лесу. Или когда-нибудь он умрет – что почти то же самое.
Так что к своему уходу Мамочка стала готовить меня много лет назад. Теперь я понимаю ее лучше. Сам стал отцом и знаю, как страшно за ребенка. Думая о Лорен, я порой чувствую, что буквально свечусь от страха, как лампочка.
По возвращении домой Мамочка отвела меня в ванную и нежно осмотрела с ног до головы. Обнаружила на икре царапину, из которой выступила красная кровь, и заклеила пластырем из своей аптечки. Ломать меня, а потом чинить, снова и снова – вот какой была моя мать.
На следующий день Мамочка установила во дворе несколько кормушек для птиц, в том числе и шесть проволочных для привлечения мелких пернатых, подняв их высоко на шестах, чтобы до них не могли добраться белки. В те, которые стояли на земле, разложила сыр, в деревянные садки насыпала зерна, в пластиковые трубки семян подсолнуха, на нитках подвесила кусочки жира и каменной соли.
– Птицы – потомки великанов. – сказала она. – Давным-давно землей правили они. А когда все пошло наперекосяк, сделались маленькими, ловкими и научились жить на верхушках деревьев. Пернатые – это пример выносливости. И они, Тедди, настоящие, дикие существа, куда лучше какого-то брелока для ключей.
Поначалу мне было страшно заботиться о них и кормить.
– Ты их у меня отнимешь? – спросил я Мамочку.
– Как я могу их у тебя отнять? – удивленно ответила она. – Они тебе не принадлежат.
И я понял, что она хочет показать мне нечто такое, что можно любить без всякой опаски.
Все это, вполне естественно, случилось еще до той истории с мышонком – до того, как Мамочка стала меня бояться. Теперь Убийца отнял у меня птиц, хотя она говорила, что это невозможно.
Я расстроился и был вынужден остановиться.
Все это произошло за пятнадцать лет до того, как на озере, на этом самом берегу, пропала Девочка с фруктовым мороженым. Озеро, Девочка с фруктовым мороженым, Убийца птиц. Я не люблю думать, что все это как-то взаимосвязано, однако события имеют обыкновение своими отголосками отражаться друг на друге. В конце концов, и в этой истории тоже могут быть секреты. И мне это не нравится.
Ди
Это случилось на второй день отпуска. По дороге из Портленда папа пару раз свернул не туда, но когда в воздухе запахло водой, они поняли, что опять едут правильно.
Лучше всего Ди помнит мельчайшие подробности; фруктовое мороженое в руке Лулу, липкой зеленью стекавшее на ее пальцы, деревянную палочку, елозившую по ее собственному пурпурному языку. Песок в туфельках, песок в шортах, что ей совсем не нравилось. По соседству на одеяле лежала другая девушка примерно ее возраста, с которой она пересеклась взглядом. Та закатила глаза и сунула в рот палец, сделав вид, что ее сейчас стошнит. Ди захихикала. От всех этих семейств сплошные неудобства.