Последний Эйджевуд
Шрифт:
— Да, я два года жил в Америке. Меня отправили туда изучать радиодело.
— Ты работал в тамошней Компартии, — снова констатировал секретарь.
— Да.
— Ты также поддерживал связи с внепартийными рабочими организациями Америки.
— Да.
Секретарь протянул Владимиру пакет.
— Тебя отправляют в Америку. В этом пакете инструкции. С тобой поедут еще двое товарищей: английский они знают, но в Америке никогда не бывали. Будешь за старшего. «Юнкерс» уже подготовлен. Товарищи тебя ждут. В пути не останавливайтесь. Сядете где-нибудь около
От усталости и водоворота впечатлений у Владимира слегка затуманилась голова. Он был вынужден выпить стакан воды. Затем побежал к радиоперередатчику и вызвал донецкий окружком — Гайю.
«Гайя, — волнуясь, передал он, — я сейчас вылетаю в Нью-Йорк. Будь жива и здорова. До скорого свидания… после войны».
Аппарат выстукал короткий ответ:
«Дорогой Влад, до свидания… Удачи… Ах, почему я не знаю иностранных языков? Компривет американским товарищам…»
Аппарат еще что-то выстукивал, но Владимир уже бежал к выходу. Там его ненадолго задержали. Часовой подал ему противогаз.
— Что такое? — удивился Владимир.
— Пока ничего, — улыбнулся часовой, — но всякое может случиться…
Владимир выбежал.
На улице он заметил нескольких человек, — они были в противогазах. Машинально он натянул неуклюжую маску.
По улице, тяжело ступая, прошел отряд красноармейцев. Они были одеты в цельные резиновые костюмы, с натянутыми на головы масками. За плечами у всех были самые обычные винтовки.
«Совсем как водолазы, — подумал Владимир. — Но винтовки? Что они станут делать с винтовками? Как-то они не подходят к такому наряду…»
«Юнкерс» уже ждал Владимира. Стальное туловище дрожало от напряжения. Как только показался Владимир, механик запустил пропеллер. Трое товарищей давно сидели в кабинке.
— А мы тут заждались, — приветливо улыбнулся ему механик, на минуту подняв маску. — Думали, вы прибудете на двадцать минут раньше. Садитесь… Удачи нам!
И он снова натянул маску.
Владимир быстро вскочил в кабинку. В тот же миг самолет покатился и, чуть подрагивая, оторвался от земли.
Владимир глянул в большой застекленный люк в полу.
Под ними плыли квадраты кварталов, линии улиц. Вот промелькнул какой-то завод. После закучерявился лес и потянулось зеленое поле. На горизонте засинел шумящий порогами Днепр. Очертания и контуры расплывались, становились неразличимы. Все внизу мельчало. Аэроплан поднимался все выше и выше…
«Милая советская родина, увижу ли тебя снова? Вернусь ли в ряды пионеров мировой революции, — пролетариев-победителей? Быть может, возвратившись, найду лишь пепел, развалины и отравленную бесплодную землю?..»
VI
АМЕРИКА
Нью-Йорк гудел.
Мостовые и тротуары, от края до края, были плотно заполнены народом. Даже для вечно бурлящей столицы Америки такой подъем был необычаен. Казалось, все местные жители оставили свои дома и вышли на улицы. Сотни авто застряли на перекрестках и рассекали воздух и гул толпы резким визгом сирен.
Но запыхавшиеся полицейские тщетно надсаживали свои легкие, размахивали жезлами и кидались во все стороны. Сегодня они были не в силах навести порядок. Самых рьяных из них толпа просто сметала с дороги и увлекала за собой.
Полисмен сопротивлялся, боролся. Но, уставший и обессиленный, в конце концов махал рукой и шел за толпой к другому, третьему перекрестку. Невольно он шагал в ногу с демонстрантами и, отплевываясь, распевал вместе с ними революционные песни.
Владимир был совершенно ошарашен. За три года он отвык от американского темпа, от шумных нью-йоркских улиц. И теперь, попав в центр человеческого водоворота, бессильно оглядывался вокруг, словно в поисках помощи.
Его товарищи, уроженцы привольных степей Украины, впервые угодили прямиком в гущу американской жизни. Теперь они, вконец растерявшись, шли за толпой наугад, ничего не видя и не слыша. Глаза их были широко раскрыты, губы онемели. Только самый младший, чернявый Сим, лишь недавно покинувший захолустье глухого украинского села, бессмысленно хлопал глазами и бормотал себе под нос:
— Смотри-ка… Ишь…
На площади Сознательности перед Домом профоюзов товарищи наконец почувствовали, что больше никуда не двигаются, а стоят на месте. Они вздохнули с облегчением.
Шум то и дело набирал силу и превращался в сплошной рев. На площади было несколько сотен тысяч людей, и каждый во весь голос кричал что-то свое, не слушая других и стараясь перекричать всех.
Толпа двинулась к зданию. Двое полицейских, стоявших у подъезда, с большим трудом сдерживали натиск.
Владимир наконец опомнился. Он вытер рукавом вспотевший лоб и выругался:
— Ну, братцы мои, и переплет! Как тебе, Сим, после твоей Задрипанки, — немного непривычно?
Владимир насмешливо улыбнулся. Но Сим еще не сориентировался и не понял его шутки.
Да и Владимир больше не шутил. Надо было делать дело. Он встряхнул товарищей и помог им прийти в себя:
— Ну, товарищи, хватит ворон ловить. Мы должны протиснуться вперед.
— Да куда ж?.. — взмолился Сим. — Гляди, народу сколько прет — разве тут пройдешь?
— Будем как американцы! — подбодрил его Владимир и, напрягая все мышцы, мужественно нырнул в толпу.
Его умению работать локтями мог бы позавидовать настоящий американец. Об этом свидетельствовали проклятия и ругань, летевшие ему вдогонку. Вслед за ним неуклюже двинулись остальные. На загривки их сыпались тычки, предназначенные Владимиру: многим гражданам он наступил на мозоли!
Через полчаса товарищи были уже на другом конце площади, рядом с Домом профсоюзов.
Кто-то схватил Владимира за руку.
— Эге! Наконец-то мы вас нашли! — заревел долговязый Боб, хватая Владимира в охапку. — Мы уж думали, что толпа оттерла вас куда-то в соседние улицы. Вижу, из вас выйдут отличные американцы. Вы передвигаетесь так же быстро, как и мы, прирожденные нью-йоркцы.