Последний фуршет
Шрифт:
— Лиза, я не понимаю, что с моей орхидеей. Она как будто что-то чувствует... — Женщина смотрела вопросительно.
— Может, собирается зацвести, — предположила Лиза. — Но у нее почему-то не хватает сил. Я приду посмотрю.
— Приходи в двенадцать.
А сейчас без трех минут! С недосушенными волосами Лиза помчалась к Никаноровым.
А потом, напомнила она себе, надо ехать к спонсорам, Ксения Петровна просила. Они обещали одарить хоспис специальными прокладками и простынями, которые превращают влагу в гель, не оставляя никакого запаха.
Лиза постучала в дверь Никаноровых, но никто не ответил. Удивительно — Надежда Сергеевна всегда была пунктуальной. Постучала еще раз. Тишина. Она толкнула дверь и вошла.
Лиза стояла на пороге, не решаясь пройти дальше. Дверь гостиной была распахнута, в ней — никого.
Она посмотрела направо — там спальня. Почувствовала, как руки внезапно похолодели. Сделала шаг, другой и повернула желтую, под золото, ручку.
— О господи! — воскликнула Лиза и хотела побежать туда, к ним. Но икры ног задрожали так, что она ухватилась за косяк.
Штора на окне отодвинута наполовину, в комнату заглядывал клен с красными листьями, он смотрел прямо... на них.
Лиза почувствовала, как горло сдавило. Только вчера она рассказывала Надежде Сергеевне, как японцы умеют любоваться осенними листьями клена.
А... Никаноровы тоже... любовались... перед тем, как?..
Сейчас они оба лежали на заправленной кровати одетые так, будто собрались гулять. Они держались за руки. Их лица были спокойны.
Лизина рука метнулась ко рту. Нет, не надо кричать, сказала она себе. Провела ладонью по волосам и быстро отдернула. Мокрые. Почему мокрые? Ах да, она купалась в бассейне, ее тело радовалось, наслаждалось движением. А они в это время... ушли?
Лиза глубоко вздохнула и сделала еще шаг.
На тумбочке белел лист бумаги. «Тому, кто найдет нас первым», — было написано крупными буквами. Рука Ивана Михайловича. Почти каллиграфический почерк, так может писать только мастер вроде него.
Лиза протянула руку и взяла лист.
«Завещание», — написано на верху страницы.
Лиза прочла и посмотрела в окно. Она увидела, как легкий ветерок бросил друг на друга два красных листа. Они замерли, соединившись.
Как замерли навсегда те, кто лежал на кровати.
Эти двое завещали все, что у них было ей, Елизавете Николаевне Соломиной.
18
— У нас летом никто не умирает, — говорила Ксения Петровна. Они с Лизой сидели у камина в ее кабинете. Прошло сорок дней после смерти Никаноровых.
— Кому хочется расставаться с красотой, — подала голос Лиза.
— А сейчас начнутся затяжные дожди, — вздохнула Ксения Петровна. — Никаноровы... — она покачала головой, — выбрали удивительно светлый день, другого такого не будет.
Лиза кивнула. Дождь шел с самого утра, он и сейчас омывал калиновые гроздья за окном.
— Ксения Петровна, — сказала Лиза, — но как два человека могли умереть вместе? Хорошо, я понимаю, у них один диагноз, но ведь организм-то разный?
— Такое бывает, — тихо произнесла Ксения Петровна.
— Без... чего-то? Без таблетки? Без... укола?
— Ты хочешь спросить, не дала ли я им яду? — насмешливо поинтересовалась она. — Нет. Я думаю, они завели свои биологические часы на определенное время.
— Невероятно.
— Бывают пары, настолько проросшие друг в друга, что становятся единым организмом.
— Как сиамские близнецы? — насмешливо заметила Лиза.
— Ты даже сама не понимаешь, насколько это точно, — кивнула Ксения Петровна. — Что главное в достижении любой цели? — Она внимательно смотрела на Лизу. Та молчала. — Сила концентрации. Один мой знакомый доктор давно занимается со спортсменами. Те, с кем он работает, опережают других, как теперь говорят, на порядок. А что сделал с ними он? Научил на старте думать только о финише, и ни о чем другом.
— Так просто? — Лиза недоверчиво вскинула брови.
— В том-то и дело, что непросто. Но если этим овладеть — победа твоя. Во всем, в чем ты сама захочешь.
Лиза хмыкнула:
— Он и вас научил?
— Пытался. Учил, — она улыбнулась. — Но я... я не захотела концентрироваться на том, на чем он просил.
— Его спортсмены... бегают?
— И еще гребут, — усмехнулась Ксения Петровна.
— Деньги? — спросила Лиза.
Ксения Петровна засмеялась:
— Ты имеешь в виду призовые? Да, и их тоже. Но я о спортсменах-гребцах.
— Ах, простите.
— Не извиняйся. Гребут — сегодня слово-символ. На него у всех одинаковая реакция.
— Так что же ваш доктор?
— Он, конечно, отбирает тех, кто способен на подобную концентрацию. Не только длинные руки и длинные ноги делают спортсмена чемпионом. — Лиза фыркнула. — Почему такая реакция?
— Вы... очень хорошо знаете его систему... или... самого доктора? — Лизины глаза заблестели.
Ксения Петровна посмотрела на нее:
— Он был моим любовником, Лиза. Эвфемизмы ни к чему. Я могу сказать об этом прямо. Я многому у него научилась, — добавила она.
— А где он сейчас?
— Его пригласили в Австралию. Работает с командой гребцов-юниоров. Успешно.
— Вы скучаете по нему?
— Нет. Я никогда ни по кому не скучаю. Я самодостаточный человек.
— Я тоже, — сказала Лиза.
— Нет, — Ксения Петровна покачала головой. — Такие, как ты, не бывают самодостаточными. Тебе нужно восхищение. Пока Славик тобой восхищался, ты оставалась с ним. А когда он привык и перестал, ты ушла. — Лиза молчала. — Так вот, возвращаюсь к тому, с чего начали. Я повторю: концентрация — главное. Ее можно направить на жизнь, а можно на смерть. О таких, как Никаноровы, стоило бы написать большой научный труд.