Последний год
Шрифт:
— Вы подняли ее из берлоги? — спросил русский.
— Нет. Смотри, шкура не облезла, волос длинный, блестящий. В лесу осталось много ягод и орехов, и она забыла, что надо ложиться в берлогу.
— Возьми ее, Красное Облако, это твоя добыча, — сказал Андрей, зная, что, по обычаю краснокожих, добытый охотником зверь принадлежит племени, на земле которого он убит.
— Нет, здесь охотничьи земли волчьего рода. Громовая Стрела, возьми свою добычу! — крикнул Красное Облако стоявшему в отдалении анкау волчьих людей. Тот сказал что-то негромко своим охотникам, и четверо дюжих парней, связав медведице лапы и продев меж ними толстую жердь, с трудом, покачиваясь, подняли и унесли огромного
— Возьми когти себе, анкау, — сказал дружески Андрей.
Индеец молча покачал головой, по-прежнему протягивая зверовщику когти.
— Я на твоей земле, Громовая Стрела, я твой гость. Скажи, а как называется твоя река, вот эта, с кустами на берегах? — указал русский вдаль. Ему хотелось вызвать на разговор молодого вождя, растопить его ледяную враждебную свирепость.
Индеец не ответил, не пошевельнулся, не моргнул даже глазом.
— Это отец наших рек! — ответил за Громовую Стрелу Красное Облако. Вождю вороньих людей не нравилась, видимо, враждебность к русскому его молодого собрата. — Мы зовем ее Юна, что значит Большая река. Как зовут ее касяки, я не знаю.
— Юкон! — воскликнул зверовщик.
— Вы испортили хорошее ттынехское слово, — сказал с огорчением Красное Облако. — Юкон — пустое слово, в нем ничего не слышно.
А зверовщик улыбался, с трудом сдерживая ликование. Ему хотелось взбросить под небо шапку и прогреметь салютом из штуцера. Значит, он добрался до среднего течения Юкона! Первый из русских! Даже Белый Горностай, славный землепроходец Лаврентий Загоскин, поднялся по Юкону от его устья только на семьсот верст. Он не смог одолеть речные пороги и, огорченный, повернул обратно. А эти равнины — знаменитые «юконские низины», о которых так много говорят в Ново-Архангельске, и на редутах, и на одиночках. Говорят восторженно, но и с сожалением о несметных пушных богатствах этих благословенных мест, где не бывали еще русские. Пугали трудности пути и якобы лютая свирепость здешних племен. Он первый снимет таинственный покров с этого загадочного края!
Его ликование и радость оборвал дикий пронзительный крик. Андрей вздрогнул и, схватив отложенный штуцер, опустил рукавицы так, что они висели только на пальцах. Кричал Громовая Стрела. Он стоял в открытой двери зимовья. Индейцы побежали к нему толпой. Молодой вождь крикнул им что-то отрывистое, хриплое, как охотничий крик, и ттынехи дико взвыли. С этим воем и визгом они кинулись волчьей стаей обратно к русскому и окружили его. Андрей опустил бесполезное ружье.
К нему подошел Красное Облако. Глядя на русского сразу похолодевшими настороженными глазами, вождь вороньего рода сказал, указывая на зимовье:
— Мы знаем человека, который лежит там. Мы с ним встречались.
— Там лежат человеческие кости, анкау. Как узнать по костям человека? — улыбнулся спокойно и насмешливо русский.
— Мы жгли у него на правой ладони бересту. Это нельзя сейчас видеть. Мы отрубили на его правой руке два пальца. Такой и такой, — поднял Красное Облако «верху большой, потом указательный пальцы правой руки. — Тогда человек не может стрелять из ружья и лука, не может бросить метко копье. Так мы делаем с ворами. Воровать можно только у касяков и эскимосов.
— Говори дальше, ттынех.
— Скажу. Их было двое. Два подлых касяка!
— Ты ошибаешься, Красное Облако. В зимовке лежит не касяк, а нувук. [16]
— Человек из Нувуки? — тревожно вырвалось у вождя. — Ты говоришь нам плохие слова. Как ты узнал, что это нувук?
Русский вытащил из-за пояса найденный на скелете нож и на ладони поднес его индейцу.
— Видишь орла на желтом кружке? Это тотем нувуков.
— Нож! Смотрите, ттынехи, у него такой же нож, какой был у тех двух подлых воров! — крикнул Громовая Стрела. Его бронзовое лицо начало темнеть от ярости. — У тебя лживый язык! Ты не касяк, ты нувук! Ты пришел тропой тех двух и принес их мысли!
16
Нувуки — Нью-Йорк в индейском произношении.
Громовая Стрела ударил копьем по руке русского. Тяжелый нож упал с ладони и ушел в снег по кончик рукоятки. Только золотой доллар ехидно поблескивал. Молодой вождь занес назад свое копье, замахнувшись для удара. Сейчас насаженная на его конце острая, как бритва, пальма вонзится в грудь и выйдет меж лопаток. Андрей бросил ружье, но не отвернулся и не опустил глаз. Что ж, он умрет, как русский, как офицер!
— Ты опять идешь по ложному следу, Громовая Стрела. — Длинными тонкими пальцами Красное Облако схватил копье за древко и с силой нагнул его острие к земле. — Нож снят с мертвых костей. Нож ржавый, посмотри. Зачем говоришь с касяком громким голосом, анкау волчьих людей?
Андрей вытащил нож из снега и высоко поднял его.
— Смотрите, ттынехи! Красное Облако сказал правду. Нож ржавый. Я снял его с мертвых костей.
Громовая Стрела положил копье на плечо и, повернувшись, по-медвежьи на пятках, отошел, но недалеко.
— У тебя беда, Добрая Гагара, — указал Красное Облако на убитых собак и поломанную нарту. — Как ты будешь пробивать тропу! Бери моих собак, бери мою нарту. Надень свои длинные «лапки» и направь их по нашему следу. В наших долинах, лесах и горах много зверя. Мы будем вместе охотиться. Ты привезешь на редут полную нарту мехов. Нет, привезешь две нарты мехов. Я сказал.
Зверовщик, потирая ушибленную копьем руку, посмотрел на Громовую Стрелу. Лицо индейца было бесстрастно, глаза полузакрыты. Он словно дремал, опершись обеими руками на копье.
«Черт его знает, при случае укокошит и глазом не моргнет! — подумал Андрей. — Отказаться разве от их гостеванья? Обидится тогда крепко Красное Облако, а он мужик хороший. И еще смеяться будет — струсил, касяк! Нет, не посрамлю русского имени. Медведя бояться — от белки бежать!.. »
— Если анкау волчьих людей не будет больше кидаться на меня, как рысь, и говорить со мной громким голосом, я пойду с вами, — улыбнулся русский.
— Не буду кидаться, как рысь, не буду говорить громким голосом, — ответил Громовая Стрела, не меняя позы и не поднимая глаз.
— Хорошо. Но сначала я зарою в землю мертвые кости. Таков закон белых людей.
— Уг. Делай по закону белых людей. Мои юноши помогут тебе поднять землю для мертвеца, — ответил Красное Облако.
Когда на месте костра поднялся могильный холмик, солнце уже скрылось. Зари не было. Сразу пришла ночь, вспыхнувшая вдруг зелеными, желтыми, красными и фиолетовыми огнями северного сияния. Мертвенно-холодное пламя металось по небу в неистовом, бесшумном разгуле, и освещенные им лица людей казались мертвыми. На снег легли от людей и собак длинные, до горизонта, тени. Они шевелились при переливах небесного пламени, будто пытаясь встать. Индейцы, закрыв в страхе ладонями глаза, шепотом молились Киольи, духу северного сияния.