Последний город
Шрифт:
— Договорились, — поднялся на ноги альбинос и шагнул к столу. — Остался последний вопрос. Сроки.
— Как только, так сразу, — хохотнул довольный собой Виктор.
— Так дела не делаются, — улыбнулся в ответ неординар, и пиявке пришло в голову, что с этим непонятным типом лучше не шутить. — Так вот — у вас есть неделя. Неделя и ни днём больше.
— Но... — нахмурился недовольный столь жёсткими условиями Лиман.
— Цена ваша, сроки мои, — не пошёл на уступки Сергио, расстегнул спортивную куртку и выложил из внутреннего кармана на стол две пачки новеньких банкнот. — Запомните — кровь нужна через неделю...
— Договорились... — Виктор
— И ещё. — Альбинос выпрямился и снял чёрные очки. — Если у вас что-то сорвётся, я буду очень, очень разочарован...
Через несколько минут, когда Вик Лиман немного успокоился и опрокинул в себя пятьдесят граммов горькой, он решил не только подрядить на выполнение заказа кого-нибудь из наиболее вменяемых браконьеров, но и отправить за Ограду собственную команду. На всякий случай. Плескавшийся в пустых глазницах альбиноса первородный Хаос лучше всяких угроз убедил его, что разочаровать странного заказчика будет большой и непременно фатальной ошибкой.
А вот если дело выгорит... Если дело выгорит...
Лиман закрыл глаза и начал прикидывать, кому ещё может понадобиться порченая кровь. Сомнений в ценности столь специфичного товара не было не малейших: недаром этот жуткий тип готов выложить за него баснословную цену — по полмиллиона за литр...
ГЛАВА 3
Марк
Десантный транспорт — не самое комфортабельное средство передвижения. Особенно если этот транспорт давным-давно отлетал заложенный изготовителями ресурс и отрывается от земли лишь запредельными усилиями гвардейских технарей.
Тусклое мерцание то и дело отключавшихся светильников. Ощутимо отдающий вонью алхимических реактивов воздух. Тугие ремни непривычных сидений. И тряска, тряска, тряска...
От постоянной вибрации минут через пятнадцать после взлёта начала невыносимо раскалываться голова, и плюнув на данное самому себе слово, я проглотил таблетку успокоительного. Вот только помог до сего дня безотказно действовавший «валиорол», мягко скажем, не очень. Ну да и глупо на него как на панацею от всех бед рассчитывать. Ладно, голова, как известно, не пятая точка — переживу как-нибудь.
А что до состояния транспорта — тоже ничего страшного. За гвардейцами раньше тяги к самоубийствам замечено не было. Раз выпустили из ангара — значит, уверены, что долетит. Да и не это меня сейчас в первую очередь беспокоило. Совсем не это...
— Нервничаешь? — поинтересовался сидевший у противоположного борта Артур Станке, который прекрасно видел мои манипуляции с пузырьком «валиорола».
— Поздно уже... нервничать, — не вполне откровенно ответил я. — Голова болит.
— Душно здесь. — Мой бывший командир оглядел полутёмное нутро пустого десантного транспорта.
— Фильтры давно поменять пора. — Чихать хотелось страшно, но приходилось через силу терпеть: любое резкое
— Жалеешь?
— По поводу? — не понял вопроса я.
— Ну, Неженку, поди, никто такую вонь нюхать не заставляет, — усмехнулся Артур. — А тебе теперь сколько до конца контракта, лет десять в Гвардии лямку тянуть? Потом, может, в Жандармерию переведут. А может, и подчистую спишут.
— Каждому — своё. У меня совесть по крайней мере чиста.
— И что тебе с того?
— Мне? Ничего. Вот только Эдик теперь всю оставшуюся жизнь на крючке у комитетчиков будет, — парировал я, хотя, будь мне известно, чем всё закончится, сохранить эту самую кристальную честность оказалось бы несказанно сложней. Видать, слишком долго комиссары на Станке зуб точили, раз и меня на Ограду за компанию с ним законопатили.
— Да не врал он на следствии, — вяло махнул рукой Артур. — Всё искренне, до последнего слова...
— Как так? — удивился я. — Не мог же он и в самом деле видеть?..
— Дознаватель с ним качественно поработал, — объяснил Станке. — Вытряхнул из памяти все услышанные звуки, краем глаза замеченные тени. Что-то отфильтровал, что-то усилил — вот в итоге и получил нужный результат. С тобой ведь тоже что-то подобное проделать пытались?
— Пытались, — признал я. — Мне только непонятно, почему сразу за тебя не взялись. Тебя бы раскололи, с нами возиться не пришлось.
— Не так просто в чужую голову залезть, не так просто, — улыбнулся Артур. — Я ведь видел — дознаватель ничуть не краше тебя после допроса был. А у меня в голове, поверь, не в пример больше всякой гадости за годы службы накопилось. Телепату в такое лезть — проще сразу койку в приюте для умалишённых бронировать.
— Ясно. — Я ничем не выказал своих сомнений. Когда память пороховой погреб напоминает — оно, может, для телепата и неприятно. А вот когда подследственный по самую макушку «тобурегом» и очищенной заправился — тогда и вовсе просто караул. И не надо лапшу на уши вешать, прекрасно помню, какие таблетки на квартире у чернокнижника Станке принимал. Это не моему успокоительному чета. — Одно не пойму: почему нас сразу в Корпус Надзора не сослали?
— На «Плантации» работка хоть и не сахар, да только на Ограде тоже весёлого мало. А смертность при всём при том куда выше, — пожал плечами мой бывший командир. — Вот было бы чистосердечное, тогда да — тогда в знак доброй воли в Корпус Надзора. Без права перевода. По мне, уж лучше в Гвардию.
— Аналогично, — согласился я.
Действительно — лучше. Хлебнул я этого Корпуса, до сих пор вспоминать тошно.
А ведь ещё вчера никто и предположить не мог, что всё так похабно закончится. Слишком уж гладко рассмотрение нашего дела прошло. Эдуард, конечно, свинью подложил, заявив, будто Артур намеренно задержанного в спину толкнул, но... Но особого впечатления на тройку комиссаров его откровения не произвели: я честно признался в том, что ничего не видел, а Станке совершенно спокойно уверил присутствующих в собственной невиновности. И комиссия это проглотила. Ну что им ещё оставалось? Вот если бы к показаниям Эдуарда добавился мой голос... А так только дополнительную экспертизу назначать. Экспертизу, которая наверняка закончилась бы помешательством Станке и сильнейшим расстройством психики работавшего с его памятью телепата.