Последний грех
Шрифт:
Макс молчал. Ответа не было. Силы света и тьмы боролись в нем, как никогда раньше. В горле запершило, он кашлянул.
— Вся моя прошлая жизнь… — Слова выходили вместе с злостью. — Она искалечена. Отравлена этим существом. Из-за него я стал жертвой, изгоем, а потом и убийцей. Из-за него жить в этом мире мне стало невыносимо.
Не находя более нужных слов, Макс замолчал. Тяжело вдыхал сладкий воздух и ждал. Но теперь, не давая потухнуть искре откровения, уже священник доверительно произнес.
— Бог ему судья.
— Тогда за какие дела воздалось мне?!
— Я не могу знать, что случилось — но уверен, что произошедшее с тобой было послано Господом, как испытание…
— Вы просто не знаете всего. Это скорее была пытка, нежели испытание.
— Что же с тобой случилось?
— Мне обязательно говорить вам это?!
— Ты волен говорить, все — что пожелаешь. Ты на исповеди.
— Хорошо, я скажу… — Макс набрал побольше воздуха. — Меня изнасиловали. Давно, еще в детстве.
— Это сделал человек, о котором ты говоришь?
— Нет.
— Тогда почему он?
— Потому что, он приказал сделать это.
Священник неуверенно кивнул и посмотрел на руки грешника: напряженные, они были сжаты в кулаки.
— В мироустройстве божьем все уравновешено. В том числе и грехи людские. Каждый несет свой крест.
— Не знаю. Не уверен, что он понес наказание. Поэтому и хотел сам воздать ему.
Священник молчал.
— Вот вы говорите, у каждого свой крест. Но почему тогда одни его не чувствуют, а других он прижимает до самой земли?! — Макс неожиданно повысил голос. — Посмотрите на меня. Раньше я думал, что все, что со мной происходит — моя судьба или крест, как вы говорите. И ничего уж здесь не изменить. Я просто был во власти мысли, что я не такой, как все, и что моя жизнь — жизнь жертвы в этом мире. Но потом…
Макс неожиданно улыбнулся. Гримаса умалишенного исказила его лицо. Священник опешил, грешник, будто разговаривал с собой.
— Потом меня, как осенило. Я спросил себя — почему? Почему, одни страдают и умирают, а другие, унижая и уничтожая, могут жить припеваючи. Нисколько не сожалея и не сострадая. Они обедают в дорогих ресторанах, спят с красивыми женщинами, ездят на модных машинах и предаются всевозможным развлечениям. Почему их жизнь в этом мире ничем не омрачена? Никто не воздает им по делам их.
Подавляя возбуждение, Макс снова замолчал.
— Сын мой, воздается всем. Не в этом, так в другом мире.
— В другом?! — Юноша ухмыльнулся. — Может, и так. Только ждать — невыносимо. Понимаете?! Невыносимо! Вот я и решил восстановить справедливость. Отправить их в другой мир. Тогда, кто я сам? Для всех, вероятно, безумец. Палач. Мясник. Но это не так! Ведь, я стал им не сразу. Первое убийство вышло почти случайно. Я убил приемного отца. Зарезал ножом. И только потом осознал — ничего случайного не бывает. Значит, так и должно было быть. Значит, кто-то там на небесах избрал меня для этого. В какой степени, я стал орудием божьего промысла. Потом я убил второго, третьего.… Почти всех, кого помнил и… кого мог отыскать.
Священник, уже с неприкрытым страхом взирал на юношу. От него исходила опасность. Слова грешника горели злостью, а во взгляде пылал огонь безумия. То был взгляд убийцы, готового еще раз преступить черту.
— Я нашел их всех! Всех, кроме одного. Того, кто и создал этот ад….
Священник, казалось, уже не понимал, о чем говорит этот странный и неадекватный человек. Он озирался по сторонам, выискивая кто бы мог придти ему на помощь. Старушки в платочках были не в счет.
— Я даже решил, что он исчез навсегда. Растворился в океане людей и событий. Но…. — Макс усмехнулся и пристально посмотрел священнику в глаза. — Я ошибался! Теперь я точно знаю, он не исчез. Он просто сменил личину.
Улыбка Макса стала шире и… он захохотал. Дикий безумный смех сотряс своды храма. Священник испуганно перекрестился, а служки в белых платочках вопросительно обернулись.
— Остановись! — Святой отец дотронулся до его руки. — Сын мой, остановись!
Смех оборвался. Холодный взгляд голубой бездны. Священник продолжал.
— Дьявол исходит из тебя. Отринь греховные помыслы, очисть душу и, тебе откроется истина. Душевный покой.
Макс отдернул руку и вытер глаза. Слезы стали наполнять их.
— Да, святой отец, вы правы. Пора раскрыть и душу, и помыслы. И закончить это! Раз и навсегда!
Макс сунул руку за пазуху и на несколько секунд замер. Священник напряженно ждал. Пристально смотря ему в глаза, Макс вытащил скомканную фотографию с мишенью на лице.
— Вот этот человек! — Он протянул ему снимок. — Взгляните.
Осторожно, будто бомбу, священник взял фото и повернул к себе. Недоумение, смятение, страх. Сейчас Макс не отводил взгляда, смотрел. Наблюдал за реакцией. Увидев, спокойно, будто исповедовали не его, а он — резюмировал.
— Я должен был сделать это! Должен! Я знаю, это — грех. Большой грех. Но это был бы мой последний грех.
Священник со страхом перевел взгляд на его руки и увидел пистолет. Фото с мишенью само собой полетело на пол.
В снопе солнечных лучей, под взором грешных и святых он шел на выход. Тихо, ступая на каменные плиты, шагами мерил расстояние. Гнетущая тишина давила, сжимала разум стальными тисками. И вдруг, сверху раздался голос. Чистый высокий голос ребенка. Протяжно тянувший ноту, он завораживал. Макс непроизвольно поднял голову. Какой изумительный звук! Будто ангел, а не человек испускал его. Он остановился и, время, казалось, тоже. Но только для него, ибо время и разделяло их: жизнь и смерть.