Последний грех
Шрифт:
— Ну, Марк Сигизмундович.
— Быстро, я сказал!
Пришлось подчиниться. С неохотой, Максим встал, влез в стринги и пошел на выход. Открыв перед ним дверь, Марк напутствовал.
— Скажи там новенькому.… Как его, Дима что-ли?
— Да, Дима.
— Вот-вот, скажи ему, если он опять будет себя так вести, мне придется пожаловаться Карпычу.
— А что говорить-то? Все равно не поймет. — Максим сделал скептическую физиономию. — Пока к Карпычу не попадет.
— Это уже не твое дело, — Марк недовольно повысил голос. — Иди уже!
Закрыв
…Хозяин немного опоздал. С хмурым видом прошел мимо Карпыча и отрывисто бросил: «Придурка этого ко мне!» Карпыч, понимая о ком речь, кивнул и поспешно спустился в подвал.
— Марк Сигизмундович, там это… Хозяин зовет.
— Спасибо. Иду.
— Сказал, поторопиться.
— Да, иду-иду.
Пропуская его вперед, Карпыч втянул объемное пузо, но без столкновения не обошлось. Танцор кольнул его пальцем и весело подмигнул.
— Карпыч, а как он?
— Ты про что?
— Ну, настроение — как?!
— Серьезный.
— Да?! Ну, ладно и не такое видали.
Марк подошел к комнате и негромко постучал.
— Да. Войдите.
Хозяин сидел вполоборота. Аккуратно уложенные волосы, гладковыбритая скула, холеная кисть с перстнем. Мужчина смотрел на экран: обнаженные тела, громкие стоны и крики.
— Вызывали?
Отвечать Хозяин не спешил. Следил за действом на экране. Марк выждал и перевел взгляд. В телевизоре он увидел двух мужчин — накачанных до неприличия самцов. Потом, когда камера поехала вниз — незнакомого мальчишку. Мужская рука держала его за волосы и крепко прижимала к собственному паху. Лицо мальчика Марку было не знакомо, впрочем, как и лица взрослых. Когда один из них заговорил, танцор облегченно выдохнул, кино было иностранным. Многократно переписанное, с полосами и сине-красными бликами, видео, тем не менее, позволяло рассмотреть действо.
Мальчишка — то ли мулат, то ли китаец играл в нем роль жертвы. Поначалу Марк так и думал, что играл. Но с каждой секундой сомнение возрастало. Ребенка били и били жестоко. Бритый наголо мужчина ударил его в губы. Крик! Темная ладошка на лице, густые капли крови. Сквозь пальцы тонкими ручейками она стекала вниз и капала на другого мучителя. Выругавшись, тот прервался, мощная рука впечаталась в грудь ребенка. Как пушинка, мальчишка отлетел на пол и тихо заплакал. Марк непроизвольно сжался. Он видел, что боль возбуждала, заводила извращенную сущность подонков и перерастала в ярость. Жертва скулила, плакала, но убежать не могла. Мучители не давали ни единого шанса.
Танцор сглотнул ком. На сценарную постановку видео не походило. Зрелище было до ужаса реалистичным. Настолько, что боль от ударов невольно передавалась и ему самому. Словно усиливая шок, извращенец вдарил жертве в лоб, и она потеряла сознание. Громкий циничный хохот резанул по перепонкам. Похлопав по щекам, садист в бицепсе сжал маленькую головку и резко дернул в сторону. В динамике раздался характерный треск перелома и торжествующий смех убийц. Марк едва не плакал.
— Ну, как? Впечатляет?
Хозяин выключил запись и повернулся. Марк втянул голову и громко прошептал.
— Ужас!
— Ужас?! — Хозяин повел бровью. — Вы думаете?
Танцор кивнул.
— Пожалуй, я соглашусь с вами — ужас.
Хозяин встал, разминая ноги, прошелся по комнате.
Мне эту кассетку менты подарили. Изъяли при обыске у одного братка. Материал не наш, но раз копии попали в Россию, не сомневаюсь, их быстро растиражируют. И тогда…
Хозяин многозначительно замолк.
— Что тогда?! — Марку хотелось верить, что увиденное — реалистичная, но все же постановка. — Наши же не поймут, что это — кино. Мальчишек жалко.
— А это и не кино. Это — документальная съемка. Сами видите: удары, кровь, хруст — все натурально. Пацана кончили. По-настоящему!
— Но ведь, — губы у Марка задрожали. — Это же убийство! Преступление! Уголовно наказуемое! А они даже лиц своих не прячут.
— Им и не надо их прятать. Считайте, что увиденное — рекламный ролик. Кино для своих. Пацан, как я думаю, откуда-то из Бирмы или Тайланда. Его продали за штуку баксов или за десять в пожизненное пользование. За эти деньги, они с ним что угодно могли сделать. Хоть по кусками разрезать, хоть в кипятке сварить. А они, видишь, сгуманничали — только голову открутили.
— Да уж.
Марк не знал, что и думать. Хозяин, очевидно, к чему-то клонил. Знать бы к чему.
— Не переживайте, у нас таких заказов нет. Пока нет.
— Надеюсь, и не будет.
— Кто знает-кто знает… Я бы не был так категоричен. Скорее, наоборот. Предусмотреть желания клиентов — наша с вами обязанность. Кстати, а если вдруг появится…. Кем бы мы могли пожертвовать?
— Вы с ума сошли?! — Марк не верил в реальность услышанного.
— Шапиро, вы с кем разговариваете?! — Улыбка, как шагреневая кожа, сползла с волевого лица. Хозяин сузил глаза и жестко отрезал. — Забылись?! Я напомню вам ваше место!
— Извините, — Марк опять втянул голову и жалко залепетал. — Я … я не знаю.
— Зато я знаю! — Хозяин держал паузу. — Интересно?!
— Кто же?
— Максик!
— Максик?! — Марк готов был упасть в обморок. — Кого угодно, только не его! Он приносит вам деньги. Он знает, что нужно клиенту. Он…, - Подбирая аргументы, танцор задыхался от волнения, — … в конце концов, у нас есть другие, менее одаренные, мальчики.
— А что, других вам не жалко?