Последний грех
Шрифт:
Неудивительно, что к учителю мальчик испытывал смешанные чувства. Любовь и восхищение — они перевешивали, возникавшие порой, злость и обиду. Конечно, Шапиро выделял его из общей массы. Хвалил, поощрял и обнадеживал скорым усыновлением. Не собственным, но все же… И уж то, что рассказывал Марк, никак не походило на зловонное убожество, изводившее его последние дни. А, ведь, именно он — толстый противный, напоминающий борова, клиент должен стать его новым папой. Кошмар какой-то! Разве про него рассказывал Марк?! Нет! Он говорил совсем другое! Добрые родители, большой дом, собственная комната с компьютером. Да знает ли Марк вообще, кто хочет усыновить его? Хозяин, наверняка, ему ничего не сказал.
Максим вбежал в подъезд и, шумно хватая воздух, принялся вбираться по ступеням. Последний этаж. Обитая дерматином дверь. Не раздумывая, пальцем вжал кнопку звонка. Длинная трель, вдогонку еще одна и… тишина. Уверенный, что звонить нужно дольше, он нажимал звонок много раз. Отчаянье медленно сжимала горло: «Где же он? Неужели у Хозяина?! Нет, сегодня занятий нет, а просто так, в подвал он не ездил. Тогда куда он мог запропаститься?» Надавив еще, мальчик безвольно опустил голову. «Что делать?! Ждать?! Ну, конечно. Ждать, во что бы то ни стало. Другого выхода нет».
Максим спустился к межэтажному окну и посмотрел вниз. Двор лежал, как на ладони. Редкие прохожие, пара припаркованных машин, детские качели. Смотреть было не на что. Взобравшись на подоконник, закрыл глаза. Дыхание понемногу восстанавливалось, но мысли… В мыслях он все еще бежал.
… Клиент потрепал его по волосам, что-то буркнул и скрылся в туалете. Из-за двери донеслось громкое кряхтенье, чуть погодя, омерзительные звуки испражнений. Максим быстро одел брюки, натянул рубашку и влез в туфли. Ключ от номера торчал в замке. Он положил его в карман, вышел в коридор и захлопнул дверь. Спокойно прошел мимо дежурной и юркнул на лестницу. Марши полетели у него под ногами. Холл, удивленные глаза портье, стеклянные двери, и вот она — свобода! Его никто не ловил, не останавливал и даже не кричал «куда ты, мальчик?» Все были заняты своими делами. Выскочив на улицу, немного растерялся. Что дальше? Гул большого города пугал, он отвык от него, но и назад пути уже не было. Максим побежал. Куда?! Сейчас это было не важно. Прочь! Прочь от этого большого отеля и его постояльцев. Прочь, а там посмотрим. Переход метро, несколько остановок, спальный район. Он помнил это место. Здесь жил Марк. Единственный, кто мог помочь ему. Других просто не было. И то, что его нет дома, ничего не значит — он будет ждать его столько, сколько потребуется.
Опустив голову, Максим увидел на полу гвоздь. Ржавый, с покусанной шляпкой, он был согнут. Максим поднял его, повертел в пальцах и подошел к стене. Зеленая краска местами уже облупилась, и ржавое острие легко выгрызало глубокую борозду. Надавливая, рука выводила — «Макси…». Закончить он не успел — внизу хлопнула дверь. Мальчик вздрогнул, сунул гвоздь в карман и отошел от стены. Неторопливое шарканье, едва слышное дыхание. Отвернувшись, он напряжено ждал: посторонний пройдет мимо, учитель узнает его и со спины.
Шаги достигли максимального приближения, затихли, а после знакомый голос манерно протянул: «Максик?! Ты?! Ты что тут делаешь?!» Максим резко повернулся. Держа сумку с торчащим батоном, Марк недоуменно взирал на него со ступеней.
— Марк Сигизмундович! Марк Сигиз…, - воздуха опять не хватало. На этот раз от волнения. Крупные градины сами собой брызнули из глаз, и он не выдержал — зарыдал, как девчонка.
— Ну-ну, успокойся. Что случилось?
— Марк Сигизмундович! Помогите! Я не хочу! Не хочу к нему! Спрячьте меня!
Максим подбежал и обхватил Марка за пояс. Слезы потоком полились по щекам, оставляя влажные отметины на плаще.
— Максик! — Лицо Марка приняло страдальческое выражение. — Не плачь, прошу тебя. Будет, успокойся.
Максим, глотая слезы, пытался говорить.
— Разве ты не улетел в Америку?! Тебя же усыновили?!
— Нет! Я не хочу к нему! Не хочу! Он — толстый! Вонючий! У него изо рта пахнет, как из помойки!
— Что ты такое говоришь?
— Спрячьте меня! Пожалуйста!
Максим зашелся в плаче. Опешив, танцор опустил на пол сумку и обнял ребенка.
— Ну-ну, перестань! Не плачь! Сейчас мы зайдем ко мне и все решим.
— Вы, вы…, - слезы мешали говорить. — Вы не отдадите меня ему?
— Что ты? Как я могу это допустить?! — Марк потрепал мальчишку по волосам. — Давай, вытирай слезы и пошли.
В квартире Марка было тихо и уютно. Он провел мальчика в ванну, открыл кран и обнадеживающе произнес.
— Не переживай! Мы сейчас во всем разберемся. Смывай слезы, а я пока чай поставлю. Ты любишь чай?
Всхлипнув, беглец утвердительно кивнул.
— Ну, вот и отлично. Умоешься и проходи на кухню.
Максим вышел из ванны и в нерешительности встал на пороге.
— Ну что же ты?! Давай садись. Сейчас уже вскипит.
Мальчик сел. Повернувшись, учитель с наигранным весельем уточнил.
— Что, действительно, вонючий?
Максим кивнул.
— А ты его дезодорантом — не пробовал?
Максим опустил глаза, смеяться не хотелось. Поняв, что опростоволосился, Марк принялся исправляться.
— Ладно. Что-то я не то. Лучше, ты сам давай. Расскажи, что случилось?
Вздохнув, Максим сквасил плаксивую физиономию и хотел опять пустить слезу, но Марк сразу запротестовал.
— Это что? Ты что, затопить меня вздумал?! Давай без слез! Пей чай и рассказывай, все как есть.
Рассказывать особо было нечего. Все, как всегда: отель, номер, мужчина. Конечно, американец был не первым противным клиентом, но мысль, что он должен был остаться с ним навсегда, приводила мальчика в отчаянье. Учитель молчал, сочувственно кивал головой, но не в состоянии что-либо изменить, лишь вздыхал. Под конец он грустно резюмировал.
— Невезуха какая-то. Что ж, будем думать, как тебе помочь. Ты пока посиди в зале, включу тебе видик. У меня там кассета есть с мультфильмами — Том и Джерри. Видел?
— Угу. Только две серии.
— Значит, посмотришь остальные. А я обедом займусь. Ты — голодный, наверное?!
— Да.
— Ну, вот видишь.
Марк зарядил кассету и оставил его у телевизора. Пройдя на кухню, поставил сумку на стол и принялся выкладывать провизию. Голова лихорадочно соображала: «Марик, у тебя проблема! Большая проблема! Твоя доброта тебя когда-нибудь погубит. Почему он прибежал именно к тебе, знаешь?! Потому, что ты был слишком добр. Ты сам привозил его сюда и, вот результат! И что теперь делать?! А что делать — не оставлять же его себе, нужно сообщить им. Может, отпустить?! Покормить, дать немного денег и отпустить?! Идиот! И речи быть не может. Хозяин этого не поймет. Скорее, заставит возместить ущерб. Опять же американец этот другого пацана затребует. А потом, если Максим сам вернется — ну, надоест ему в колодцах жить, куда его денут?! Хозяин тебе уже намекал — куда. Нет-нет, отпускать нельзя! Ни в коем разе. А то потом и самому как бы не пришлось вот так бегать. Только куда тебе-то бежать?! Звони! Звони им немедленно!» Марк машинально доставал продукты: кефир, батон, сельдерей. На курице его прервали. В коридоре зазвонил телефон. «Ну вот — легки на помине. Кажется, началось». Кинув мерзлую тушку обратно, он вздохнул и нехотя поплелся к аппарату.