Последний хит сезона

Комарова Ирина Михайловна

– Нет, – виновато призналась я. – И с этим интервью… я, конечно, постараюсь что-нибудь написать – мне ведь нужно будет потом Мурашову хоть какой-то текст показать. Но я не уверена, что это будет достаточно хорошо.

– Ерунда! У вас все прекрасно получится, я уверен! А основные правила я вам объясню. Вы только назначьте встречу так, чтобы у нас хотя бы часа полтора было, чтобы подготовиться.

– Не торопитесь, Сергей Михайлович, – нервно попросила я. – Пока что Мурашов не дал согласия на интервью.

– Так чего же вы стоите? Чего ждете? Он свой ход сделал, справки навел и решение, наверняка, уже принял. Звоните и договаривайтесь.

– Ох, – я скрестила пальцы на удачу и потянулась

к телефону. На этот раз предварительных переговоров с секретаршей не было, Мурашов взял трубку сам. – Виталий Александрович? Это вас снова Маргарита Рощина беспокоит. Насчет интервью.

– Да-да, не нужно объяснять все сначала, – он был достаточно любезен, но мне показалось, что за этой любезностью скрывается раздражение. Похоже, задание я провалила. Сейчас Мурашов пошлет меня, куда подальше и придется мне возвращаться в офис с поджатым хвостом, придумывая по дороге объяснения, чтобы оправдаться перед шефом и остроумные ответы на Гошкины колкости. Я открыла было рот, собираясь привести еще парочку убойных доводов: почему самому Мурашову так необходимо это проклятое интервью (вот только, какие доводы? Надо мне было не со Старостиным болтать, а придумывать, чем еще можно заинтересовать директора «Хита сезона»), но Виталий Александрович продолжил вполне миролюбиво: – Насколько я понял, вы не хотите с этим делом затягивать?

– Не хочу, – еще не веря, что он собирается согласиться, ответила я. – Вот если бы сегодня? Может, вечером?

– Нет, вечер у меня занят. Но если вы подъедете часа через два, то я смогу выкроить для вас немного времени. Вас это устроит?

– Более чем! – горячо заверила я и взглянула на часы. – Буду у вас ровно в пять!

– Договорились, – из голоса Мурашова неожиданно пропало раздражение, он заметно повеселел. Странно. У меня настроение улучшилось – это понятно, я добилась того, чего хотела, а он-то чему радуется? – Я передам на вахту, чтобы вам пропуск выписали. Только паспорт не забудьте, у нас вход строго по документам.

Я заверила, что без паспорта из дома не выхожу, и рассыпалась в благодарностях. Мурашов выслушал их с заметным удовольствием и только когда я начала повторяться, вежливо свернул разговор. Я положила трубку, вытерла пот со лба и повернулась к Старостину:

– Он согласился! Будет ждать меня в пять часов, обещал пропуск заказать.

– А я что говорил? – Сергей Михайлович показал мне большой палец. – Молодец! И у нас немного времени есть. Серьезного журналиста я из тебя, конечно, сделать не успею, но интервью сумеешь взять вполне профессионально. Ты готова? Начинаем мастер-класс?

– Только шефу сначала доложу, – я снова схватилась за телефон. После двух длинных гудков Баринов ответил:

– Слушаю.

– Сан Сергеич, это Рита. Мурашов согласился на интервью, назначил встречу сегодня, в пять.

– Хорошо. Ты сейчас попроси Старостина помочь. Пусть он объяснит, как держаться, какие вопросы задавать – вообще, все что нужно, чтобы журналисткой выглядеть. Сергей Михайлович профессионал, он сумеет тебя научить.

– Он уже обещал мне мастер-класс. Сейчас займемся.

Старостин подождал, пока я закончу разговор с Бариновым и расплылся в широкой улыбке.

– Итак, начинаем занятие на тему: «что такое интервью в современных средствах массовой информации, и каковы основные правила для журналиста, который хочет сделать хороший материал»! Готова?

– Минуточку, – я поудобнее устроилась в кресле и достала из сумочки рабочий блокнот.

– У тебя нет диктофона? – немного удивился он.

– Есть, конечно, – я снова пошарила в сумочке и показала розовый, украшенный блестками аппарат. Разумеется, я могла взять и обычный, серого или черного цвета, но Гошка решил, что именно этот, нелепого гламурного вида, больше подойдет для журналисточки, внештатного корреспондента «Воскресного бульвара». – Когда буду интервью у Мурашова брать, я им воспользуюсь. А блокнот, это для меня. Я лучше усваиваю, когда записываю, да пролистать его, при необходимости, удобнее, чем в диктофоне ленту туда-сюда гонять.

– Дело привычки, – не то согласился, не то возразил Старостин. Покосился на розовый, похожий на детскую игрушку, диктофончик и уточнил: – Эта штучка, действительно, работает?

– Конечно. Нормальный диктофон. У него только вид дурацкий, а начинка самая обыкновенная.

Я вернула диктофон в сумку, раскрыла рабочий блокнот на чистой странице и преданно уставилась на Сергея Михайловича:

– Я готова.

– Хороший взгляд, – похвалил он. – Вот и на Мурашова так же смотри. Вообще, запомни на будущее: ты должна искренне любить человека, у которого берешь интервью, любить его и восхищаться им! Только тогда ты сможешь задавать ему самые неудобные и неприятные вопросы и узнать его самые отвратительные, наиболее тщательно скрываемые тайны! Это базис. А теперь надстройка…

Сергей Михайлович, действительно, был профессионалом. За полтора часа он четко и доходчиво изложил мне основные правила и приемы работы, дал несколько ценных советов на тему: «как себя вести», помог подготовить список основных вопросов и набросал план интервью.

В общем, когда пришло время отправляться к Мурашову, я чувствовала себя настоящим газетным волком. Ну-у, почти настоящим.

Я без проблем миновала охранника на вахте и, всего пару раз «случайно» свернув не туда (что дало мне возможность немного побродить по коридорам), добралась до кабинета генерального директора. Секретарша была любезна, Мурашов приветлив и разговорчив – чего еще могла желать молодая журналистка? Я не скрывала восхищения героем будущего интервью, старательно хлопала глазками, с восторженным придыханием задавала подготовленные с помощью Старостина вопросы. Получалось у меня, судя по реакции Виталия Александровича, совсем неплохо. Если в начале разговора он, все-таки, был несколько напряжен, то уже минут через пятнадцать расслабился. Мои ужимки его забавляли, и Виталий Александрович, похоже, почувствовал ко мне некоторое расположение, примерно, как к собачонке, которую неленивый хозяин выучил нескольким фокусам, чтобы развлекать гостей. Меня это вполне устраивало – пусть Мурашов в душе смеется надо мной, пусть считает глупой амбициозной девчонкой! Главное, он не испытывает сомнений в том, что я настоящая журналистка, пусть и внештатный, но реальный сотрудник еженедельника «Воскресный бульвар».

Виталию Александровичу явно понравилось, что я позаботилась ознакомиться с основными этапами его богатой событиями жизни. Причем демонстрировала я свою осведомленность очень аккуратно, не выходя за рамки того, что могла узнать из, так называемых, «открытых источников». Впрочем, Ниночка, по своим каналам, накопала ненамного больше. До отвращения законопослушным господином оказался господин Мурашов! И его откровенно насмешило, когда я склонила голову на бок, прищурилась и жизнерадостно чирикнула:

– А можно я задам провокационный вопрос?

– Вам – можно, – коротко хохотнул он. – Из вас получится очень милый провокатор. – И тут же игриво подмигнул: – Но ответить, уж извините, не обещаю.

– Тем не менее, я попробую, – многозначительно улыбнулась я. Слегка наклонилась вперед и, понизив голос, словно хочу поведать некий важный секрет, продолжила: – Говорят, Рокфеллер в свое время сказал, что готов отчитаться за каждый цент из своего капитала. Но только не за первый миллион! А вы готовы рассказать о том, как заработали свой первый миллион долларов?