Последний игрок судьбы
Шрифт:
— Если хочешь меня напугать, зря стараешься, — перебил киммериец, — я видел и не такое.
— Видел, а теперь ощутишь это все на собственной шкуре. Но ты можешь избежать мучительной гибели, если поклянешься самым святым, что выполнишь свое предназначение. Решай.
— Я не боюсь смерти, — презрительно отвечал варвар.
— Посмотрим.
Она отступила на шаг и бросила змейку на распластанное тело. Ни один мускул Конана не дрогнул, когда холодная лента скользнула по его животу, проползла по бедру, возвратилась назад и соскочила на пол. Девица проворно схватила ее щипцами, подошла поближе к возвышению и положила
Изумрудная змейка оплела его шею и, приподняв маленькую головку, уставилась на варвара красными бусинками глаз. Между зубов трепетал длинный раздвоенный язык.
— Клянись, пришелец, клянись, пока не поздно!
Он молчал. Нарушать клятвы, данные даже под пытками, — последнее дело. Это хуже, чем убивать детей и вскрывать животы беременным женщинам. Конан только крепче сжал зубы.
Щипцы снова ухватили змею. На сей раз девица положила ее варвару на грудь. Плоская треугольная голова оказалась в двух пядях от губ киммерийца. Крошечная пасть все так же беззвучно раскрывалась и закрывалась, раздвоенный язык метался между зубами…
— Ты храбрый, пришелец, — услышал он слова юной девы. — Храбрый, но глупый. Кто же отказывается от трона, когда он сам плывет в руки?
— Я согласен, — выдавил варвар, — согласен на трон. Только без обезьяны…
— Не смей называть великую госпожу именем этого гнусного животного! — взвизгнула девица. — Она вовсе не…
Голос осекся, потом дева заговорила зло и быстро:
— А если и так, если и обезьяна? Что тебе в том? Разве власть и почести не стоят маленьких неудобств? Разве не жаждет каждый мужчина повелевать, не жаждет безграничной власти? Весь остров будет у твоих ног, и самые прекрасные в мире женщины будут целовать твои сандалии…
— Лучше что-нибудь другое…
— Ах, вот как! Все мужчины одинаковы — похотливы и омерзительны. Так знай же, пришелец, я обманула тебя. Яд изумрудной змейки не убивает. Но он способен лишить тебя того, что ты ценишь больше самой жизни!
С этими словами она вновь схватила змею и повернула головой к ногам киммерийца. Липкая живая лента скользнула вниз…
Этого Конан никак не ожидал. Он напрягся, стараясь разорвать оковы, но железные кольца держали крепко.
— Один укус, всего один маленький укус, — хохотала девица, — и ты никогда больше не сможешь называть себя мужчиной! Я не стану делать из тебя брагона, я велю посадить тебя в клетку и показывать тем, кто захочет нарушить клятву!
— Эй! — возопил варвар. — Послушай! Мы можем договориться!
Голова змеи коснулась его паха, заставив содрогнуться.
— О чем ты хочешь говорить?
— Освободи меня, и мы убежим вместе. У меня есть знакомый палач в Тарантии. Обещаю тебя представить. Ты сможешь сделать отличную карьеру…
Издевательский смех был ответом.
Холодная дрянь копошилась между его ног, извивалась, готовясь укусить…
Вдруг лязгнула дверь, в комнату на мгновение пролился и тут же угас неясный свет.
— Кто там еще? — услышал он сердитый голос своего палача. — Это ты, Дана? Пришла посмотреть, как клятвопреступник лишится своей мужественности?
Дана отвечала что-то столь тихо, что слов было не разобрать.
— Кто? — воскликнула девица.
В голосе ее явственно прозвучала радость.
Снова тихий ответ.
— Если так, тогда…
Изумрудная змейка, схваченная щипцами, исчезла в корзине.
— Скажи ему, — бросила юная мучительница. — Я поговорю с Игроком.
Лязгнула дверь, потом комнату залил красноватый свет зажженного факела. Железные оковы спали, и Конан, потирая затекшие руки, сел на возвышении.
Белокурая Дана стояла перед ним, держа в руке факел. Она снова облачилась в доспехи, однако оружия при ней киммериец не заметил. Воительница подала ему одежду.
— Благодарю тебя, — сказал он, завязав пояс. — Ты явилась вовремя. Знаешь, я предпочел бы отправиться в Лабиринт и постараться одолеть Гратакса, чем лежать здесь, забавляя эту безумицу…
— Она не безумица, — сказала Дана. — И ты пойдешь в Лабиринт, чтобы одолеть Гратакса.
Конан поперхнулся.
— О, женщины, — пробурчал он, — воистину, Митра создал вас, чтобы мужи не скучали. Не ты ли говорила, что это невозможно?
— Боишься, воин?
— Нет! Но, прежде чем пуститься в предприятие, не худо бы знать, с кем или чем предстоит иметь дело.
— Я скажу, а ты слушай. Гратакс — кумир нашего острова. Он находится в центре Лабиринта, дорогу к нему ведают только жрецы. Лабиринт кишит чудовищами, встреча с каждым — верная смерть. Никто не видел Гратакса, кроме тех, кого он обращает в брагонов своим взглядом. Но брагоны ничего не могут рассказать,
— Весело! И ты хочешь, чтобы я пошел в Лабиринт, уничтожил чудовищ и… что?
— Вынес кумира наружу.
— Зачем?
— Узнаешь.
— Я готов.
— Ты не пройдешь и десяти шагов, как погибнешь.
— Лучше смерть в бою, чем любовь обезьяны или изумрудная змейка.
— Нам не нужна твоя смерть. Ты должен принести кумира.
Конан досадливо сплюнул.
— Всегда замечал, что женщины мыслят иначе, чем мужчины, — сказал он. — Если я погибну через десять шагов, то как же, Нергал вас всех задери, я смогу достигнуть центра Лабиринта?
— Гибель грозит, если ты попытаешься проложить дорогу силой оружия. Еще никто не смог этого сделать. Но если ты будешь играть…
— Играть?
— Да, по определенным правилам. И не один. С тобой пойдут другие.
— Кто?
— Твои люди, команда «Ласточки», пуантенец. Он будет Главным Игроком.
Конан немного подумал. Кое-что ему стало ясно. Очевидно, Дана не зря так внимательно слушала, когда он рассказывал ей о юном Лабардо, сумевшем победить самогo Даркатеса. Только тогда пуантенец играл на деревянной доске, сейчас же…
— Согласен, — сказал он. — А против кого предстоит партия?
— Вашим противником будет Илл'зо, — сказала Дана. — Он объяснит остальное.