Последний император Китая. Пу И
Шрифт:
Так называемый «малый императорский выезд» возглавляла полицейская машина для особых целей, на некотором расстоянии от нее шла открытая машина красного цвета с маленьким флажком, в которой сидел главный инспектор полиции. Затем следовала ярко-красная машина императора в сопровождении двух мотоциклистов с каждой стороны. Замыкали императорский кортеж множество машин, сопровождавших Сына Неба, и лиц его личной охраны.
Все церемонии копировались с японского императорского дома.
Если император ехал в общество Кио-Ва-Кай для зачтения народу очередного «указа», либо на какие то особые юбилейные торжества и годовщины, то дорогу перед зданием Общества содействия и его двор посыпали желтыми песком. В это время служащие общества должны были покинуть свои места и выйти на улицу. Премьер-министр, который по совместительству был президентом Кио-Ва-Кай, со всеми многочисленными чиновниками первого ранга выстраивались у выхода для встречи императора. Когда Пу И проезжал все сгибались в низком поклоне. Оркестр играл «государственный гимн» Маньчжоу-Го. Император входил в зал,
В Маньчжоу-Го активно насаждался культ императора.
Императорский портрет должен был висеть в каждом учреждении, школе, военных и прочих организациях на определенном месте. К примеру, в государственных учреждениях – в зале для заседаний, в школах – в кабинете директора устраивалось некое подобие алтаря, которое отгораживалось занавеской, за ней висел портрет Пу И и манифест (Как это напоминает Китайскую Народную Республику периода «культурной революции», когда каждое ведомство, каждый гражданин страны должен был иметь портрет Мао Цзэдуна. А молодожены перед свадьбой должны были отбить несколько поклонов портрету или бюсту председателя Мао, и провозгласить ему здравницу в 10 тыс. лет, как когда-то приближенные китайскому императору). Каждый, кто входил в эту комнату, должен был обязательно поклониться в сторону портрета императора. В частных домах хотя и не было особого распоряжения о том, что необходимо вешать портрет императора, но Кио-Ва-Кай в обязательном порядке распространяла фотографию, на которой император был снят с Вань Жун (сначала фотографию Пу И называли «императорским изображением», затем это название заменили более благозвучным и привычным для японцев, средним между японским и китайским словом «правдивый портрет императора»).
В армии и школах дело доходило до идолопоклонства: каждое утро на линейке два раза отбивали «поклон издалека»: один поклон – в сторону Востока, где находилось «жилище императора» (то есть в Токио); другой – в направлении города Чанчунь, где был дворец «императора Маньчжоу-Го».
Все учащиеся маньчжурских школ были обязаны учить наизусть манифесты Пу И (благо, что всего таких манифестов было шесть: Манифест вступления на престол от 1 марта 1934 года; Манифест наставления народу по случаю возвращения императора (из Японии –В.У.) от 2 мая 1935 года; Манифест об укреплении основ наций от 15 июля 1940 года; манифест о современном положении от 8 декабря 1941 года; Манифест по случаю десятой годовщины основания государства от 1 марта 1942 года (позднее манифестом вступления на престол заменили этот манифест); Манифест отречения от престола от 15 августа 1945 года, который никогда никому вслух не читался [187] . Школьники, студенты, солдаты должны были знать манифесты наизусть, и, если они забывали текст или ошибались, их наказывали. В годовщину обнародования тех или иных манифестов во всех школах, учреждениях, воинских подразделениях устраивались митинги, на которых зачитывался текст манифеста. (А в период «культурной революции» все взрослое население должно было знать изречения Мао Цзэдуна из его красного «цитатника», а при публикации «нового указания Мао» устраивались очередные митинги).
187
Первая половина моей жизни. С.384.
К примеру, в школах эта церемония происходила так. Все учителя и школьники торжественно выстраивались перед трибуной: учителя впереди, а школьники – позади них. Затем из здания выходил в белых перчатках заведующий учебной и воспитательной работой школы, высоко держа над головой манифест, обернутый куском желтой материи. Присутствующие склонялись в почтительном поклоне. Заведующий поднимался на трибуну, клал сверток на стол, затем разворачивал его, открывал желтый деревянный ларец, извлекал свиток с манифестом и вручал его директору школы. Последний, тоже в белых перчатках, принимал сверток и, обращаясь ко всем стоящим на церемонии, начинал читать.
15. Поездки в Японию
Командование Квантунской армии ранней весной 1935 года предложило императору Пу И нанести ответный визит японскому императору в знак благодарности за то, что тот год назад прислал своего брата в Маньчжурию с поздравлениями по случаю вступления Пу И на престол. Данная акция одновременно являлась бы фактом укрепления «дружбы между Японией и Маньчжоу-Го» на уровне императоров. Устройство поездки брало на себя руководство Квантунской армии. Японское правительство организовало специальный комитет, состоящий из четырнадцати человек, во главе с государственным советником бароном Хаяси Гонсукэ и выслало для встречи императора линкор «Хие мару» и три военных судна. Для вспомогательной охраны Пу И были направлены три военных конвойных судна под такими сентиментальными названиями, как: «Белое облако», «Густое облако» и «Легкое облако». Во время отплытия с визитом в «дружественную» Японию из Даляня Пу И проинспектировал два японских миноносца «Тамама» 12-й и 15-й. Когда император прибыл в Иокогаму, в его честь состоялся воздушный парад, в котором приняло участие сто самолетов. Ему был устроен благосклонный прием, отданы императорские почести. Пу И пробыл в Японии три недели, вся его поездка заняла 26 дней.
На четвертый день своего пребывания в Японии он, находясь на одном из военных кораблей, наблюдал военные учения семидесяти кораблей и в промежутках между приступами морской болезни сочинил следующие стихи:
В путь тысячеверстный корабли плывут,Волны зеленые с небом смыкаются,Горы высокие за морем встают,Реки глубокие в море текут.Но не пленяться природы красотами,Путь мой предпринят иными заботами-Чтоб меж двумя государствами нашимиДружба осталась навек непогашенной.Морские военные учения, воздушный парад военных самолетов, радушный прием – все это глубоко потрясло Пу И. Он считал, что продемонстрированные императору Маньчжоу-Го военные учения являются выражением искреннего уважения и искренней помощи ему. Когда Пу И прибыл в Токио император Хирохито вместе с другими членами императорской фамилии лично приехал на вокзал встретить его и устроил банкет в его честь.
Вдовствующая императрица Японии командировала к Пу И своего представителя с поручением преподнести императору Маньчжоу –Ди-Го в дар ветку сакуры с куста сада Киотского дворца, вместе с собственноручным письмом в стихах. Ветка сакуры, преподнесенная императрицей, как писали японские газеты, сильно растрогала Пу И, он держал ее в своих апартаментах во время пребывания в Японии и, покидая Японскую империю, взял ее на родину.
Пу И в своей временной резиденции принял старых политических деятелей Японии и влиятельных чиновников, выслушал их поздравления. Вместе с императором Хирохито присутствовал на военном параде. Затем он посетил храм императора Мэйдзи, навестил в госпитале сухопутных войск раненых солдат и офицеров, получивших ранение в японской войне с Китаем. Пу И побывал с визитом у матери императора Хирохито и заверил ее в своем глубоком уважении. Японские газеты во время этого визита писали о том, что во время прогулки, когда Пу И поднимался вместе с японской императрицей, он поддерживал ее и делал это с таким же чувством, как тогда в Чанчуне, когда он помогал своему отцу подниматься по лестнице. В день отъезда Пу И брат Хирохито провожал его на вокзал.
Во время посещения Японии Пу И останавливался во дворце Акасака. Просматривая там древние исторические свитки и записи, император обратил внимание на свитки корейского издания древней священной буддийской книги Да-Цзан-Цзин из корейского храма Кай-Инзи. Вернувшись домой, он пожелал иметь у себя копию этих свитков, о чем через приближенных передал товарищу Министра двора Ирие. Последнему, после долгих стараний, удалось сделать перепечатку одной части свитков, находившихся в храме Кай-Инзи. Свиток этот был в свое время обнаружен губернатором Кореи и перепечатан в трех экземплярах, один из которых был преподнесен в дар храму Сенюдци в Киото доля вознесения молитв о его величестве императоре Мэйцзи.
Пу И не удовлетворился перепечаткой части священного свитка, отпустил более 16 тыс. гоби (валюта Маньчжоу-Го, 1 гоби приравнивалась по стоимости к одной японской иене) и поручил профессору Киотского университета Такахаси восстановить для него полностью все корейское издание этой священной книги, скопировав с полной точностью все, вплоть до качества бумаги. Но из положенных 16 тыс. свитков, хранившихся в корейском храме, 16 свитков отсутствовало. Желая достать для Пу И, по возможности, точные копии издания, профессор Такахаси после длительных поисков обнаружил 5 свитков в семье корейского принца Ли, пять – в Корее в Корее на горе Циньган и еще часть в других местах. Таким образом, после длительных и тщательных поисков из 16 недостающих свитков, им были обнаружены подлинных 15. Они были сфотографированы и отпечатаны. В январе 1938 г. работа была закончена и передана в 48 ящиках в Министерство двора, которое доставило свитки в императорский дворец Пу И [188] .
188
Великая Маньчжурская империя. С.73-74.