Последний инка
Шрифт:
Старик жадно выпил воду и, глядя в глаза вице-королю, сказал:
– Вы опозорили Испанию, вы опозорили всех честных христиан. Ведь это по вашему приказу голова инки выставлена на площади. Полюбуйтесь на дело рук своих – теперь все Куско кричит, что вы негодяй, подлец и лицемер. Ну, да это и так ясно! Не в этом дело. Беда в другом. Знаете ли вы, что со всего Перу индейцы идут в Куско, чтобы поклониться отрубленной голове инки? Где ваши альгвасилы? Или они не осмеливаются донести вам, что этой голове перуанцы поклоняются, как святыне?
Вице-король побледнел как полотно.
– Благодарю вас, сеньор Сьерра, – сказал он. – Моя вина, моя ошибка. Голову я велю убрать.
Он хлопнул в ладоши. В кабинет вошли стражники.
– Проводите капитана!
Через час голову перенесли в собор и положили в гроб, где покоилось тело инки. Площадь оцепили, все ворота Куско наглухо заперли. На дорогах по приказу его светлости поставлены были рогатки, всех индейцев, идущих в Куско, хватали и силой возвращали восвояси.
Через год или два вице-король приказал тайно удавить метиса Гонсало Хименеса, того самого, который вел допрос инки.
Вице-король помянул раба божьего Гонсало в своих молитвах: «Иисусе сладчайший, не суди меня строго – этот грязный метис слишком много знал»,
В день казни инки близ Виткоса заложен был город Сан-Фран-сиско-де-Вилькапампа – испанская крепость на неиспанской земле. Именем вице-короля розданы были испанским поселенцам нового города все индейцы Вилькапампы. Осталось их немного – тысяч пять или шесть. Этих индейцев переселили на пригородные плантации.
Прошло сорок лет, и следа не осталось от Сан-Франсиско-де-Вилькапампы. Колонисты ушли в более приятные и гостеприимные места. В 1610 году всеми землями в окрестностях этого мертвого города владел плантатор Луис де Паломино. Триста подневольных индейцев разводили на его полях перуанский дурман, коку, и корзины с ней шли в Потоси на серебряные рудники.
Порядок наведен был в Вилькапампе…
ИНКА УМЕР, ДА ЗДРАВСТВУЕТ ИНКА!
Голова и сердце инки засыпаны сухой андийской землей. Инки нет, всех его родичей, крещеных и некрещеных, вывезли в Лиму, подальше от теплых долин и холодной Вилькапампы. В Куско все спокойно. Спокойно, как на кладбище.
Его светлость вице-король продолжает свои «визитации». Он странствует по стране, сея страх и горе.
Странно и непонятно. До его временных резиденций, канцелярских таборов, которые кочуют из Куско в Кито, из Кито в Уамангу, из Уаманги в Лиму, доходят нелепые и вздорные слухи: инка жив. Его не казнили на Главной площади в Куско. Он бежал из тюрьмы в горы. Вчера его видели в низовьях Апуримака. Сегодня он показался на Урубамбе. В верхнем Перу, на рубежах Парагвая, не то сам инка, не то его посланцы возмутили индейцев-чири-гуанов, мятеж охватил весь край, под угрозой серебряные рудники Потоси.
Бунтуют индейцы-маньяри. На дальнем юге, в Чили, войну испанцам объявили арауканы. Горят плантации косты, под самой Лимой засели в непроходимых топях симарроны – беглые негры-рабы.
Вице-король сменяет перо на меч. Он ведет войска на чиригуанов.
Чиригуаны отступают, они бегут.
Его светлость одерживает бескровные победы.
Горят чиригуанские селения, черный дым стелется по вытоптанным полям. Внезапно чиригуаны появляются в тылу. Они заходят слева и справа, берут его светлость в кольцо. Вице-король при свете лагерного костра перечитывает Тита Ливия, великого римского историка. Ну конечно, эти дикари, как некогда воины одноглазого Ганнибала, хотят окружить и истребить цвет испанского войска. Пахнет Каннами – грозной битвой, той самой, в которой Ганнибал уничтожил зажатые в клещи римские легионы.
Вице-король обращается в бегство. Он бежит стремглав, бросая обозы, оставляя больных и раненых, а мятежники преследуют его по пятам и кричат ему вслед, он слышит их: «Инка жив! Смерть испанцам! Смерть вице-королю!»
Вице-король получает из Испании подкрепление. «Порядок» удается навести снова. Виселицы стоят на дорогах Перу, как верстовые столбы.
В Потоси изнывают на горной каторге десятки тысяч индейцев, серебряные реки текут в Испанию, на плантациях свистят бичи надсмотрщиков.
Вице-короли приходят и уходят, они сменяют друг друга на протяжении долгих столетий. Они поддерживают порядок, установленный Писарро, Гаской и Франсиско де Толедо, они пишут пространные донесения в Мадрид.
Об инке в этих донесениях нет ни слова. Но вице-короли, губернаторы и коррехидоры знают – инка жив.
Проходит двести с лишним лет, и в этом убеждается весь Новый Свет.
Часть IV
ТУПАК-АМАРУ ВОСКРЕСАЕТ
«ВСЕ ИДЕТ К ГИБЕЛИ»
С 1775 года в Лиме сидел вице-король Мануэль де Гириор, человек мягкого нрава. И в помощь ему послан был искуснейший выжиматель соков Хосе-Антонио-де-Арече.
Испанская корона вела себя как жадная и неугомонная старуха из сказки о золотой рыбке. Сколько ни высасывали соки из Перу, слуги его величества считали, что насосано мало, и в 70-х годах XVIII века, когда Испания втянулась в разорительную войну с Англией, пресс решили завинтить до отказа. Арече прибыл в Перу и, засучив кружевные рукава, принялся за дело.
Арече был опытным колонизатором, и он вскоре убедился, что в стране назревает гроза. В одном из своих писем он признавался, что «Перу… это язва на теле Америки, и все идет здесь к скорой гибели, и трагический конец, безусловно, не за горами, если в ближайшее время не удастся найти действенный выход».
Выход, разумеется, был. Если бы страна сбросила двухвековое чужеземное иго, если бы сам Арече убрался восвояси, тогда перуанский народ вздохнул бы спокойно. Но, разумеется, такой выход совершенно не устраивал ни Арече, ни его мадридских шефов. И, махнув на все рукой, Арече принялся выколачивать подати и обирать и без того обобранных до нитки индейцев. И не только индейцев. Глубочайшая пропасть разделяла чистокровных испанцев и креолов – перуанцев испанского происхождения. Креолы и в Мадриде, и при вице-королевском дворе в Лиме считались людьми второго сорта. Им закрыта была дорога к высшим должностям, им запрещалось ткать хлопчатую пряжу, плавить металлы, дубить кожу, строить корабли.
Перу – так считали испанские власти – это кладовая несметных сокровищ. Кладовая, и только. Всякий, кто хочет превратить ее в мастерскую, – враг Испании.
Креолы слезно просили Арече не душить их тяжкими податями. Арече отверг эти «наглые требования».
В Мадриде ликовали. Подумать только, этот тюфяк Гириор выжимал из Перу три миллиона песо, а Арече сразу же дал его величеству целых пять миллионов! Но эти лишние два миллиона были той последней каплей, которая переполняет чашу.
Пламя почти всегда разгорается из искры. Искрой, которая вызвала великий всеперуанский пожар, было восстание в селении Тунгасука, вспыхнувшее в начале ноября 1780 года.