Последний из бледнолицых
Шрифт:
Из всего этого Натаниэль сделал очевидный вывод – вся эта история непременно коснётся и его самого, отсидеться в сторонке, как в прошлый раз, не удастся. Конфликт имел ярко выраженный религиозно-расовый характер, причём между браун-скинами и белыми, а значит… Значит, новые хозяева новой Америки будут «зачищать тылы» – обязательно будут.
И Нат снова почувствовал неприятный холодок в спине – знакомое, хоть и забытое ощущение. Ну да, конечно, – он уже дважды чувствовал этот холодок: первый раз в Париже, в двухтысячном году, а второй раз – в две тысячи двадцать втором, возле школы, в которой
И он начал готовиться к неизбежному, несмотря на то, что здравый смысл подсказывал ему – любое сопротивление заведомо безнадёжно.
Нат истратил все свои сбережения – зачем они ему теперь? – но не сумел бы сделать и десятой доли задуманного, если бы не помощь Мэрфи. Натаниэлю удалось разыскать его по Сети, и Ричард искренне обрадовался вызову старого друга. Они не виделись четверть века, с того времени, как Натаниэль подался в рейнджеры, но Дик не забыл Ната.
А вот с Колдуэллом связаться не удалось. На вызовы он не отвечал, и Натаниэль так и не узнал, что с ним сталось – уехал ли Джон куда-то очень далеко или, скорее всего, уже переселился в лучший мир.
Мэрфи прибыл на невзрачном старом грузовичке, доверху набитом разнокалиберными ящиками и коробками – Нат в общих чертах рассказал ему, что от него требуется. Ричард стал совершенно седым и как-то усох, сделавшись похожим на старого воробья. Но этот воробей всё ещё хорохорился – его движения не утратили знакомой Нату порывистости, и глаза Дика Мэрфи всё так же вызывающе-колюче смотрели на мир из-под поредевших седых бровей.
Заметив удивление во взгляде Натаниэля, когда тот увидел допотопное транспортное средство, Мэрфи только усмехнулся.
– Так надёжней, Натти, и безопаснее, – объяснил он, – меньше привлекает внимание. Было бы как-то не с руки, если бы стражи вдруг заинтересовались моей машиной да хорошенько порылись в содержимом её кузова. Хоть браун-скинов и не очень волнует моя скромная персона, но всё-таки… А так – старый чудаковатый бледнолицый отправился в гости к приятелю на древнем драндулете, на котором они когда-то вместе возили девчонок на пикники, – ну и пусть себе прослезятся, вспоминая былое!
– Так ведь и рыться-то не обязательно, – возразил ему Нат, – можно и через систему континентального слежения посмотреть. Она сейчас, я так думаю, куда совершеннее, чем тридцать лет назад.
– А вот на этот случай, – снова ухмыльнулся Дик, – у меня кое-что имеется. – Он извлёк из нагрудного кармана куртки небольшой цилиндрик, подбросил его и ловко поймал. – Кнопка от складного «зонтика» – блок управления портативным генератором локального маскировочного поля. «Глаз Бога» узрел бы только коробки с пивом да пакеты с едой, что стоят сверху. Ну, об этом мы с тобой ещё поговорим – тебе ведь, как я понял, это и нужно. Соберём тебе такую же «шапку-невидимку», соберём – только помощнее. Пойдём-ка в дом, старина, опрокинем по стаканчику да побеседуем.
Насчёт «скромной персоны» Ричард явно преувеличивал – это Нат быстро уяснил. Мэрфи сумел устроиться – и неплохо – при «новом порядке» благодаря своему таланту хакера высочайшего класса. Конечно, специалистов обучают, и незаменимых людей нет, но истинные таланты – в любых областях – попадаются крайне
– Деньги как были деньгами, так ими и остались, – сказал он, пряча пластиковую карту, – в этой стране они по-прежнему решают всё. Но вот это, – и он протянул Натаниэлю увесистый металлический ящичек, – подарок. Бронебойные патроны к «М-16» – сто штук. Из экспериментальной серии. Пришлось потревожить коллекционеров и музейных крыс – они тоже любят деньги. Правда, «шариат» я тебе так и не достал – уж не взыщи.
…Они работали неделю, работали как одержимые, прерываясь только для того, чтобы наскоро перекусить и поспать часов пять-шесть. Маленький Дик оказался двужильным – не обиженный здоровьем Нат не переставал удивляться кипучей энергии своего друга.
Они собрали из привезённых Мэрфи комплектующих дополнительную энергосистему миниатюрных солнечных батарей – «ладошек Мэгги» девятого поколения, – смонтировали эмиттер маскирующего поля и всю периферию следящего устройства – «шпиона». А потом Ричард долго возился с программным обеспечением, изредка бормоча под нос замысловатые ругательства, вышедшие из обихода лет двадцать тому назад.
Закончив, друзья уселись за стол и потихоньку осушили бутылку «Red Label» – совсем как в старые добрые времена, – закусывая ломтиками искусственного бекона, вышедшими из утробы синтезатора. Правда, пили осторожно, не мешая виски с пивом, – всё-таки им обоим было уже очень хорошо за восемьдесят, а не пятьдесят, как когда-то. И выпив, Ричард не повеселел, а сник, и в глазах его появилось грустное выражение.
– Наша жизнь кончилась, Натти, – негромко произнёс он, глядя в огонь камина, – и наша, и нашего народа. Здесь теперь совсем другая страна – не та, которую мы с тобой так хорошо знали. И люди – люди тоже другие. Нет, они не гонят нас, как паршивых собак, – пока не гонят, – но мы здесь чужие. И мы, последние из бледнолицых, потихоньку уходим, уходим один за другим. И никто не замечает нашего ухода…
– Оставь, Дик, – попытался ободрить его Натаниэль, – ты же сам сказал – деньги по-прежнему решают всё в этой стране. Неужели у тебя не хватает долларов, то есть, тьфу, динаров, чтобы обеспечить себе пожизненные услуги опытной сиделки?
– А ты знаешь, как это выглядит, а, Нат? – Дик посмотрел на друга, и Бампо поразила тоска, до краёв затопившая взгляд бойкого «старого воробья». – Да, конечно, эта сиделка добросовестно выполняет свои обязанности – она меняет бельё, она моет тебя, и она будет сидеть рядом с тобой, пока твоё сердце не перестанет биться. И сиделка отметит – отметит равнодушно и холодно, что лучик на дисплее медицинского компьютера больше не пляшет.
– А не всё ли тебе равно, что она подумает в этот миг? – спросил Натаниэль, положив свою тяжёлую ладонь на худое плечо друга. – Тебе-то – не всё ли равно?