Последний из Истинных
Шрифт:
первосвященник. – И никакие посулы, и соблазны, не должны смущать души рабов
божьих, в, их, устремлениях к единству с ним – Ниолай неотрывно смотрел
испытующим взглядом на закрытое руками лицо Дукра.
– Я, знаю, мой друг, знаю, – ещё более тихо произнёс император, устало,
отнимая руки от лица и делая слабый отпускающий жест, в сторону
первосвященника. Ниолай, ещё раз, с сочувствием, но внимательно посмотрел в
глаза Лиурая, затем, не произнеся
Император, оставшись в одиночестве, неподвижно сидел, до тех пор, пока не стихли
шаги удалявшегося первосвященника. Затем, он с неожиданной живостью, выбрался
из кресла, и, подойдя к дверям, запер их изнутри, на тяжёлый засов. Потом,
прислушиваясь, постоял возле дверей и, наконец, облегченно вздохнув, вновь
вернулся к столу. Там он, тяжело отдуваясь, опустился на колени и выдвинул
потайной ящичек, спрятанный под крышкой стола. На дне ящичка, лежал небольшой
продолговатый предмет, черного цвета, усыпанный серебристыми кнопочками.
Опять засопев, Лиурай извлек его, поднялся с колен, и напряжённо шевеля губами,
принялся бить по нему толстыми пальцами.
– Я просто поражен тем, как за короткий, двухмесячный срок, мудрый
император, мощнейшего государства, истинного мира освоил трудную науку
правильного набора вызова, – сарказм сочился в каждом слове уверенного мужского
голоса, который донёсся вдруг из предмета. – Впрочем, вы могли и не утруждать
себя, – одна из стен, вместе с картинами сдвинулась, и из небольшого проёма в
кабинет вальяжно зашёл мужчина, держа в руке точную копию предмета,
хранящегося в столе императора. Одежда его состояла из полностью обтягивавшего
спортивную фигуру чёрного комбинезона, а на ногах были высокие шнурованные
ботинки из кожи. – Я присутствовал с самого начала высочайшего совета, –
пронзительные чёрные глаза на красивом, молодом лице с иронией смотрели на
Лиурая, – и не могу не отметить, беспримерное мужество и героизм императора,
проявленные им во время обсуждения острейшей темы.
– Я всё сделал согласно нашей договорённости, – хмуро произнёс Дукр,
водворяя предмет на место, – теперь ваша очередь.
– Что вы говорите? Моя очередь? Хорошо, но сначала восстановим цепь
событий. Итак, когда два дня назад ваш визжащий голос по дальней связи,
оповестил меня о полученной писульке, я прибыл к вам и предсказал всё
дальнейшее, что произойдёт, и посоветовал успокоится, так?
– Так, – нехотя буркнул Лиурай, плюхаясь в кресло.
– Тогда же, – продолжил пришелец, надвигаясь на императора, – я предложил
вам не сопротивляться на совете ни одной из сторон, а просто плыть по течению,
так?
– Так, – голова Дукра по мере приближения незнакомца всё больше
утапливалась между плечей.
– Но вы, вместо того чтобы успокоится, блевали два дня, и лишь, после
вмешательства целителя, смогли соображать, а единственным вашим достижением,
было то, что вы все же запомнили мой совет, и не остались лежать здесь, рядом с
собственным столом, напоминая подушечку для игл. Однако на совете, до вас
дошло, что мои слова о, неминуем конце вашего мира подтверждаются и что если
вы не будете сопротивляться течению событий, то это не будет забыто, вы решили,
что уже всё сделали, и обещанное императорство в одном из небольших миров, у
вас в кармане. – Увы, я должен, вас огорчить. Императором, а правильнее будет
сказать, президентом, развитого мира, запросто так не становятся, – бездонные
глаза нахлынули на Лиурая, а голос говорившего стал напоминать стук молота по
наковальне. – Вам придётся ещё много трудится…
* * *
Столица уже тихо спала, когда карета Первосвященника, запряжённая
четвёркой вороных, остановилась перед коваными воротами, перекрывающими
доступ в церковный городок. Он был расположен на окраине Льюира, и включал в
себя, помимо небольшого жилого сектора, три огромных, сделанных из белоснежных
валунов, храма, разбросанных на территории великолепного парка, который состоял
из всевозможных деревьев, и многовекового тёмно-зелёного газона. В самом конце
парка располагались конюшня и кузница. Ворота, немедленно открылись и карета
бесшумно покатилась в сторону центрального храма, отличавшегося от других лишь
большим количеством колоколов на огромной колокольни. Ниолай легко спрыгнул,
не дожидаясь пока возница установит подножи, и устремился внутрь. Пройдя в
широкие, из белого дуба, двери и, не забывая отвечать на поклоны, оказавшихся в
храме служителей, он быстрым шагом пересек богато расписанный церковный зал и,
открыв ещё одни двойные двери, размером намного меньше, входных, прошел в
свои покои. Жилище главного церковника было странной помесью из аскетизма и
роскоши. Маленькие окна, голые серые стены, и обезличенный потолок, вызывали
приступ мыслей о бренности всего сущего. Однако при взгляде на роскошные
кресла, вырезанный из кости, стол и огромную мягкую кровать, эти мысли
приобретали некую размытость и нечеткость. Ниолай подошел к столу и, вдруг