Последний из могикан, или Повествование о 1757 годе
Шрифт:
Дункан оглянулся и увидел, что дрожащие девушки прижались в отдаленном углу блокгауза, а могикане стоят в тени, по-видимому готовясь вступить в борьбу. Молодой офицер, подавив в себе нетерпение, снова выглянул наружу и стал молча ожидать дальнейшего. В это самое мгновение густые ветви чащи раздвинулись, и на площадке показался высокий вооруженный гурон. Он повернулся к тихому блокгаузу, и лунный свет залил его темное лицо, выражавшее удивление и любопытство. С губ индейца сорвалось восклицание изумления, и он что-то тихо сказал. К нему немедленно подошел его товарищ.
Несколько мгновений гуроны стояли рядом,
Теперь гуроны были так близко, что малейшее движение лошади или человеческий вздох выдали бы присутствие беглецов. Однако, поняв, какой холмик был под их ногами, гуроны оживленно заговорили между собой. Их голоса зазвучали тихо и торжественно; казалось, краснокожих охватило чувство почтения, близкое к страху. Замолчав, дикари осторожно отступили, не спуская глаз с развалин блокгауза, точно ожидали, что из-за молчаливых стен покажутся привидения; наконец они медленно скрылись в молодой роще. Соколиный Глаз опустил за землю приклад своего «оленебоя» и, глубоко вздохнув, произнес внятным шепотом:
— Ага, они уважают мертвых, и это спасло их собственную жизнь, а может быть, также и жизнь людей получше их.
Хейворд внимательно посмотрел на охотника, но ничего не ответил и снова обернулся в сторону дикарей, которые в эту минуту интересовали его больше всего. Он услышал, как два гурона вышли из кустов, и вскоре понял, что остальные краснокожие окружили своих товарищей и внимательно слушают их рассказ. Несколько минут они разговаривали серьезно и торжественно; эта беседа не походила на их первое шумное совещание. Вскоре голоса краснокожих стали ослабевать и наконец окончательно затерялись в глубине леса.
Соколиный Глаз подождал, пока Чингачгук дал знать, что гуроны удалились на большое расстояние, и жестом предложил Хейворду вывести лошадей из строения и помочь Алисе и Коре сесть в седла.
Потом маленький отряд в молчании двинулся в путь. Девушки пугливо оглядывались на могилу гуронов и на ветхий блокгауз, и их тревога особенно возросла, когда, оставив позади залитую лунным светом лужайку, они углубились в непроницаемую тьму леса.
С тех пор как путешественники поспешно покинули блокгауз и до того, как их поглотила лесная темень, никто не проронил ни одного слова.
Глава 14
Часовой: Кто идет?
Жанна д'Арк: Крестьяне, бедные французы.
Соколиный Глаз снова занял место впереди маленького отряда, но теперь, даже после того как между ним и его врагами было достаточно большое расстояние, охотник шел с еще большей осторожностью, чем во время предыдущего перехода; он, видимо, совсем не знал этот участок леса. Не раз он останавливался,
Близ берега ручья Соколиный Глаз, сделав второй привал, снял с ног мокасины и предложил Хейворду и Гамуту сделать то же. Потом все вошли в воду, и около часа маленький отряд двигался по руслу ручья, не оставляя после себя следов. Луна уже спряталась за громадные черные тучи, которые громоздились в западной части горизонта, когда путники покинули мелкий извилистый ручей и снова очутились на песчаной, поросшей лесом низменности. Тут охотник, по-видимому, почувствовал себя гораздо спокойнее; теперь он шел с уверенностью и быстротой человека, знающего, что он делает. Вскоре тропинка сделалась менее ровной, и путешественники заметили, что ее с обеих сторон теснят горы и что им вскоре придется войти в одно из горных ущелий.
Соколиный Глаз остановился и, подождав остальных, сказал вполголоса:
— Легко изучить лесные тропинки, научиться отыскивать соленые источники и ручьи в лесной глуши. Но кто из видевших это место решится сказать, что целый отряд может скрываться среди молчаливых деревьев и каменных склонов?
— Значит, мы уже невдалеке от форта Уильям-Генри? — спросил Хейворд, делая шаг к разведчику.
— Еще далеко, да вдобавок нам придется идти по очень неудобной дороге. Смотрите, — прибавил охотник, указывая на небольшой водоем, на глади которого неподвижно лежали отражения звезд, — это Кровавый пруд. Я не только частенько бывал здесь, но и дрался с врагами, дрался от восхода и до заката.
— Значит, это и есть могила храбрецов, которые пали во время сражения? Я слыхал название Кровавый пруд, но никогда не видел этого страшного водоема.
— Да, повоевали мы здесь! — продолжал Соколиный Глаз, скорее отдаваясь потоку собственных мыслей, чем отвечая на замечание Дункана. — Немало французов нашло здесь могилу. Собственными глазами я видел, как эти воды покраснели от крови, когда по окончании сражения тела убитых были свалены в пруд.
— Во всяком случае, это покойная могила для солдата, — заметил Дункан. — А вы, значит, долго служили тут, на границе?
— Я? — гордо воскликнул разведчик. — Почти все эти склоны повторяли звуки моих выстрелов, и между Хорикэном и рекой не найдется ни одной квадратной мили, на которой мой «оленебой» не уложил бы врага или лесного зверя… А что касается спокойствия подобной могилы, то существует и другое мнение. Говорят, что души убитых иногда покидают этот водоем и бродят по его берегам… Тсс! Вы ничего не видите на том берегу пруда?
— Вряд ли в этом темном лесу найдется еще такой же бесприютный, как мы.