Последний из рода Грифичей

Ночь. Я за рулем автомобиля еду в аэропорт по загородной трассе. Отсечка, тапок в пол, приятно рычит движок, и я на полной скорости несусь по дороге, мимо меня пролетают поселки и леса. Фонари освещения словно стробоскопы.

Потянувшись к банке с энергетиком, я сделал большой глоток, в голове туман и глаза закрываются, веки словно свинцовые. Сколько я уже не спал — день, два? Нет, уже третью ночь. Ничего, сейчас в аэропорт приеду, пройду регистрацию и отосплюсь в салоне самолета. В такие моменты начинаешь ненавидеть свою работу и думаешь, для чего это все?!

Как

Пред глазами проносятся далекие воспоминания из детства, то, с чего все началось. Точка моего невозврата, точка моей ненависти. Все еще живы мама, папа, сестрёнка Сонечка.

Летний жаркий вечер и семейная идиллия, я играюсь в комнате, собираю конструктор. Рядом на стуле сестра читает какой-то новомодный журнал с яркими картинками. Мама на кухне готовит ужин, а отец ковыряется с бумагами и журналами. Он у меня бизнесмен и занимается торговлей, пара своих точек. Как их раньше называли, «ларечники», забавно. Время было такое, голодное, святые девяностые и дикий оскал капитализма.

Раздается звонок в дверь, отец идет открывать дверь, и я слышу крик, подскакиваю и выхожу в коридор, отец поднимается с пола, изо рта течет кровь, крики матери с сестрой.

Какой-то разговор для меня непонятный. Тон людей повышается, и вновь крик. Один из трех зашедших мужиков бьет отца по лицу, мама прижимает к себе Соньку и заслоняет собой ей лицо.

А после только крик отца бьет по ушам:

— Бегите!

Я стою и не понимаю, что делать, пошла потасовка в узком коридорчике. Мать хватает меня за руки, позади нее сестра, а после выталкивает на балкон, я лечу через перила, со второго этажа в большой раскидистый куст сирени.Ушибы, ссадины, кровь. И мой крик, рев на всю улицу.

Сестра, мама, отец? Никого!

Я стою под балконом и смотрю вверх, никого, больше никого.

Крики раздаются из нашей квартиры, отца, мать и сестру я не слышу. Голова выглядывает с балкона, короткая стрижка, шрам на щеке и обычные глаза.

Отец был принципиальным и не хотел платить браткам и другим шакалам, называемым «крышей», вот и вышел результат.

Сколько я так ревел, уже и не помню, кто-то из соседей вызвал милицию. Я порывался зайти домой к маме и папе, но меня не пустили соседи и правильно сделали.

А после интернат, голод, холод, и мы зверята. Адское времечко. Я повел плечами, не самые лучшие воспоминания в моей жизни.

Жизнь в интернате меня приучила быть сильным в любой ситуации, там нет места слабости, там выживают только сильные, как в дикой природе.

А после совершеннолетия я смог ознакомиться с материалами дела в милиции, рыдал, смотря на фото, и рыдал, когда читал протоколы осмотра места происшествия, отрезанная голова отца и тело с пулевыми ранениями. Изнасилованная мать и сестра Сонечка. Сонечку-то за что? Она была еще совсем ребенком, на два года старше меня. Кровь была повсюду. Согласно судебно-медицинской экспертизе, отца убили последним, так что все происходило на его глазах. Также указано, что эти ублюдки были найдены мертвыми после очередной бандитской разборки, так дело и закрыли.

Дальше армейка и погранвойска, важный этап моей жизни, который мне многое дал и еще больше меня закалил в череде событий. Когда караван с наркотой прет через границу, пули летят над головой, а рядом с тобой такие же молодые парни, не все из которых вернулись домой, этого не забыть.

Именно тогда я решил для себя, кем хочу стать, не зря меня называют Живоглот, Копач, да, я следователь, так что теперь давлю, давлю эту ненавистную гниль и накипь. Давил бы их собственными руками каждого, но у нас же правовое государство, законность на каждом углу. И у меня на лице появляется ухмылка. Суки, ненавижу, ненавижу.

В машине я один, так что усталость и сонливость быстро накатывают, делаю еще один большой глоток энергетика. Я открываю слегка окно, делаю приемник погромче, чтоб хоть как-то взбодриться. Прохладный ветер приятно бьет в лицо. Правой рукой крепко сжимаю руль, кожаная оплётка приятно скрипит.

Мысли резко сменяются, думаю об этом подонке. Я уверен в его вине, у меня чутье на таких, как он, выработанное годами, но, как говорится, чутье к делу не пришьешь.

Мне необходимо как можно быстрей добраться до свидетеля. В телефонном разговоре он сказал, что видел из окна своей квартиры, как какой-то мужик тащил за руку девочку. Она упиралась и не хотела с ним идти. Он не придал этому значения, поскольку нынешнее воспитание детей оставляет желать лучшего, думал, что малышка капризничает и не хочет идти с отцом.

Более того, он собирал чемоданы в командировку и опаздывал на самолет. О том, что случилось, он узнал уже от жены, которая ему позвонила после поквартирного обхода участкового полицейского.

Осталось только взять свидетельские показания, описание этого ублюдка, чтоб я мог его закрыть. Ведь сейчас он только задержанный, и его сорок восемь часов скоро истекут, а после где его искать?

Вдруг резкая боль пронизывает все тело. Пронизывает каждую клеточку моего организма, я не могу пошевелиться. Слышу звон разбитого стекла и металлический скрежет, грохот и скрип. Я не могу открыть глаза, веки свинцово тяжёлые. Через мгновение боль резко удаляется, мне уже не больно. Я проваливаюсь в темноту, наступает идеальная тишина и невесомость.

ГЛАВА 1

Ощущение невесомости. Где-то вдалеке чуть слышны человеческие голоса. Понемногу они становятся громче. В какой-то момент я ощутил, будто меня подкинуло резко вверх. После чего грубый мужской голос матюгнулся:

— Вот сука.

С трудом открыв глаза, я обнаружил, что нахожусь в повозке или карете, больше походящей на телегу, только с крышей. Меня подбросило, когда так называемая карета наехала колесом на какое-то препятствие. Внутри я находился один. Некоторое время не мог собраться с мыслями и понять, что происходит.

Осмотревшись вокруг, я обратил внимание, что одет в просторную кожаную куртку чуть ниже пояса. На ногах высокие кожаные сапоги на шнуровке, а также штаны из темной плотной ткани. Правая рука сжимала рукоять полуторного меча, вложенного в ножны, лежащие на сиденье рядом со мной.На левом бедре были пристегнуты ножны с обычным, ничем не примечательным мечом, прикрепленным на широкий кожаный ремень.

Меня привлек цокот копыт лошадей по каменной мостовой. Отодвинув занавеску от окна, я увидел, что мы подъезжаем к огромному и очень красивому дворцу.