Последний из рода Саламандр
Шрифт:
Пока поднимался лестнице, пологой, каменной устланной узкой дорожкой красного ковра было время задуматься на кой ляд меня захотел видеть ректор Хагмар…
Седьмой этаж по низким ступенькам! Времени подумать было предостаточно. Первое что приходит на ум, так это то что он теперь знает кто я такой. Сняв мой перстень он без труда мог меня «просветить», даже без каких-либо артефактов в помощь. Но почему я тогда жив и на свободе? По недомолвкам Резана Юлиуса и Дарирана раскрытие моей персоны лично для меня ничем хорошем не кончиться.
Даже если это буду знать только я, это может мне
А если узнали ректор и кто-то ещё, у меня вполне могло не быть нынешней свободы, как минимум за обман! Так что этот вариант отметается. Меня не выкинули из академии, не установили постоянного наблюдения, чтобы быть в курсе того, когда я приду в себя. Значит дело в другом. Насколько я помню, огнём я не сильно баловался во время боя. Этот рослый гадёныш даже ни одного ожога не получил! Заклинания и техники у меня были только первой ступени…
В общем гадать бесполезно, тем более я уже поднялся на нужный этаж. И правда, как наказание подняться на такую высоту! Но и это еще не всё. Его кабинет оказался в самом конце коридора. Не удивлюсь, если штрафникам еще и времени дают в обрез! Чтобы зашёл в кабинет, и ни о чём думать не мог, лишь бы присесть отдохнуть!
Высокие, с резьбой по дереву двери отделяли меня от первой личной встречи с ректором. Хотел было постучаться, но стоило только поднять руку, дверь приоткрылась, выпуская тонкий луч дневного света, разгоняя полумрак в коридоре. Похоже меня очень ждут…
— Господин Салем Сайберхаген, человек владеющий магией Чистого Огня! — голос сидящего за массивным столом седовласого мужчины в тёмно-синей мантии, находящийся в нескольких метрах от входа, был с нотками торжества. — Проходи, присаживайся. После того что ты пережил, ты еще нашел в себе силы посетить меня лично! Мне уже доложили, что ты очнулся, и, если бы не срочные дела, я бы сам навестил тебя.
— Здравствуйте Ректор-Магистр Хармаг! — поклонившись, поздоровался, и подошел к столу. — Мне сказали, что вы хотите со мной по беседовать, и я сразу же направился к вам. — добавил я, и в животе громко заурчало. — Извините.
— Ты сегодня завтракал? — поднявшись ректор подошёл к одному из шкафов и после быстрой волшбы и ярко-белой вспышки достал оттуда плоское блюдо с хлебом и мясом поверх него. Запах свежей выпечки начал сводить желудок. — Ты, наверное, хотел после поединка сходить на завтрак? Верное решение! Но не в случае с Ларкисом.
— Да. Благодарю Ректор-Магистр Хармаг. — Ответил, я и принялся уплетать за обе щёки. На столе появился полированный железный чайник, и пустой стакан.
— У тебя не плохо получилось на арене Салем! — произнёс он, подойдя к окну возле своего стола. — Рагнар неплохо тебя научил.
— Спасибо. — прожевав кусок, ответил я. — Но я всё равно проиграл.
— Будь это учебный бой, тебя бы никогда не поставили с выпускником! Это заведомый проигрыш. Толку ни тебе, ни твоему сопернику. Но твой случай уникален. Он опорочил честь твоей сестры, и ты должен был вызвать его на дуэль. Это не наши правила, так поступают во всё цивилизованном мире Стихий. Меня интересует только один момент! — Молвил Ректор, сделав паузу.
— И какой-же?
— Тебе в бою пыталась помочь саламандра. Это было твой призыв, или Стихий Огня решила уровнять шансы? — Задав вопрос, он повернулся ко мне, и глядя в глаза ожидал ответа.
— Это мой Дух Стихии. — громко сглотнув, я отложил обратно надкусанный кусок хлеба с мясным рулетом, нарезанным кольцами. — Я пробудил его на первом уроке по медитации, и хотел использовать его как последний шанс, но даже он не спас.
— Спасибо за правду, Салем. — оторвав от меня взгляд, выдохнул ректор. — Ведь если Стихии помогают, то они помогают наверняка! Но это такая же редкость, как и Самородок с Чистой Стихией. Им нет до нас дела в таких мелочах! Призыв Духов у вас планируется только в начале следующего учебного года. Это Вторая Ступень. Тебя Олгат этой технике научил?
— Нет. Ночью, перед боем приснилось. — Ответил я, и потянулся к чайнику, но тот оказался зачарованным на самообслуживание, и избежав моей хватки, описал в воздухе дугу и сам налил ароматного напитка в стакан.
Ректор о чём-то задумался, а я не знал, что мне делать, куда себя деть. Его тяжелые вздохи, и суровое молчание, не сулило приятных тем для разговора в дальнейшем.
— Знаешь, Салем. Старшие духи стихий, то есть Чистой Стихии, принимают один облик, и помогают Роду, становясь их Тотемом и всячески помогая в бою и в жизни. Так, например, всем известно, что у Императора Свободных Гоблинов тотем рода — это Дракон. Давно истреблённые могущественные создания, изрыгающие огонь, способный расплавить камень, будто он из воска. Саламандр был тотемом людского рода, о которых сейчас принято не говорить, даже память о них стёрли везде, куда смог дотянуться Объединённый Анклав Стихий. Но уничтожить сам тотем почти невозможно, обычно они избирают себе новую Семью, но это происходит не сразу. Саламандру я видел последний раз сорок лет назад в стенах академии. Похоже этот Дух пошел на новый виток. С ним тебе уготована не простая судьба!
Снова недомолвки, и про судьбу… Хорошо хоть ругать не стал! Это он меня так напугать хочет, чтобы я учился прилежно? Так я и так стараюсь на все сто!
— Ректор-Магистр Хагмар, большое спасибо за интересую историю. Если это всё, я могу идти? Наставник Олгат меня так же просил к нему зайти.
— Да, ты свободен, можешь идти! Рад что ты в добром здравии, и так быстро пришёл в себя. Это лишний раз доказывает, что у тебя тот самый тотем, и помни, контроль эмоций — главное оружие, и залог долгой жизни хорошего мага!
Получив напутствие покинул кабинет ректора, я задумался где тут расположился Наставник Олгат. И не лишним было найти тут уборную! Десяток дверей в коридоре на этом оказались не подписаны, и проверять их у меня наглости не хватило, спустился обратно в холл на первый этаж. Тут всё же проще сориентироваться оказалось.
— Так вот ты где! — раздался за моей спиной голос гоблина. — Мастер Олгат тебя ждёт! Заблудился что ли?
— Не-а, в уборную ходил. — ответил я, обернувшись к нему. — А к чему такая спешка?