Последний кит. В северных водах
Шрифт:
– Так не пойдет, – говорит он. – Для китобоя этот список решительно не годится. Вы поименовали здесь слишком много всего.
– За все платит Бакстер. Вы можете отправить счет ему в собственные руки.
– А Бакстер видел этот список?
В аптеке царит полумрак, пропитанный запахами серы и линимента [14] . Кончики пальцев лысого фармацевта обрели ярко-оранжевый цвет от постоянного обращения с химикатами, а ногти огрубели и искривились; из-под закатанных рукавов рубашки выглядывает синий краешек старой татуировки.
14
Линимент –
– Неужели вы всерьез полагаете, что я стану беспокоить Бакстера такой ерундой? – вопрошает Самнер.
– Да он просто взбесится, когда увидит мой чертов счет. Я хорошо знаю Бакстера. Он – жалкий скряга.
– Выполните мой заказ, и все дела, – говорит Самнер.
Но фармацевт упрямо качает головой и вытирает ладони о свой покрытый пятнами фартук.
– Я не могу дать вам столько, – возражает он, показывая на лист бумаги, лежащий на прилавке. – И вот этого тоже. А если и дам, то мне никто не оплатит их. Я отпущу вам стандартную дозировку, и на этом все.
Самнер подается к нему, почти ложась грудью на отполированный до блеска прилавок.
– Я только что вернулся из колоний, – поясняет он, – из Дели.
Лысый фармацевт равнодушно передергивает плечами в ответ, после чего втыкает в ухо указательный палец правой руки и шумно скребет там.
– Знаете, я могу предложить вам трость для ходьбы, если хотите, – говорит он. – С рукояткой слоновой кости или китового уса, как пожелаете.
Оставив предложение аптекаря без ответа, Самнер отталкивается от прилавка и принимается разглядывать помещение, словно у него вдруг образовалась масса свободного времени и он решительно не представляет, как его убить. Боковые стены ломятся от полок со всевозможными пузырьками, флаконами и баночками с жидкостями, мазями и порошками. За прилавком висит большое, пожелтевшее от времени зеркало, в котором отражается лысина аптекаря. С одной стороны зеркала виднеется сложная конструкция, составленная из множества квадратных деревянных выдвижных ящичков с латунными ручками, а с другой приделаны несколько полок, на которых в мелодраматических или воинственных позах красуются чучела животных. Вот сипуха [15] пожирает полевую мышь, рядом барсук воюет с хорьком, а чуть дальше длиннорукого гиббона душит подвязочная змея.
15
Сипуха – сова с необычной внешностью, хищная птица размером с галку.
– Это вы все сами сделали? – обращается к аптекарю с вопросом Самнер.
Немного помедлив, тот кивает головой.
– Я – лучший таксидермист [16] в городе, – говорит он. – Можете спросить кого угодно.
– А какого самого большого зверя вам довелось набивать? Самого крупного, я имею в виду. Ну, признавайтесь.
– Однажды я сделал чучело моржа, – напустив на себя небрежный вид, отзывается аптекарь. – Приходилось работать и с белыми медведями. Их привозят на кораблях из Гренландии.
16
Таксидермист – специалист по изготовлению чучел зверей и птиц.
– Вы набивали чучело белого медведя? – переспрашивает Самнер.
– Набивал.
– Целого медведя, будь я проклят, – с улыбкой восклицает Самнер. – Хотел
– Я сделал его так, что он стоял на задних лапах, – начинает распинаться перед ним лысый фармацевт, – а передними, с их жуткими когтями, он словно бы драл морозный воздух. Вот так, – он выставляет перед собой скрюченные руки с оранжевыми пальцами, а лицо его искажается в застывшей гримасе. – Я изготовил чучело для Фирбанка, богатенького урода, что живет в большом доме на Шарлотта-стрит. По-моему, оно до сих пор стоит у него в холле, рядом со стоячей вешалкой для шляп из китового зуба.
– А вам не хотелось бы изготовить чучело настоящего кита? – спрашивает Самнер.
Лысый аптекарь качает головой и смеется, настолько нелепой кажется ему сама мысль об этом.
– Чучело кита изготовить нельзя, – поясняет он. – Не говоря уже о размерах, что делает это решительно невозможным, они слишком быстро разлагаются. Кроме того, кому и для чего в здравом уме может понадобиться чучело целого кита?
Самнер кивает и вновь улыбается. Лысый аптекарь, явно представляя себе чучело кита наяву, коротко смеется.
– Мне приходилось часто работать со щуками, – с гордостью сообщает он. – И с выдрами тоже. А однажды мне принесли утконоса.
– Как вы отнесетесь к тому, если мы изменим названия? – интересуется Самнер. – На счете? Например, на настойку полыни. Или на хлористую ртуть, если хотите.
– У нас уже есть ртуть в списке.
– Что ж, в таком случае пусть будет настойка полыни.
– Можно заменить их на медный купорос, – предлагает аптекарь. – Некоторые врачи берут с собой большой его запас.
– Отлично. Одно лекарство назовите медным купоросом, а второе – настойкой полыни.
Аптекарь согласно кивает и быстро производит кое-какие подсчеты в уме.
– Бутылочка настойки полыни, – говорит он, – и три унции купороса как раз покроют их стоимость. – Отвернувшись от собеседника, он принимается выдвигать ящички и снимать с полок пробирки. Самнер облокачивается на прилавок и наблюдает за его работой – а тот взвешивает химикаты, просеивает их, размалывает в порошок и затыкает пробкой.
– А сами вы когда-нибудь выходили в море? – спрашивает у него Самнер. – На китобое?
Аптекарь, не отрываясь от работы, отрицательно качает головой.
– Это опасная забава, – отвечает он. – Особенно в Гренландии. Я предпочитаю оставаться дома, где тепло и сухо, а риск насильственной смерти сведен к минимуму.
– А вы – разумный человек, получается.
– Я осторожен, только и всего. Мне довелось кое-что повидать на своем веку.
– Значит, вам повезло, – роняет Самнер и вновь окидывает взглядом полутемную аптеку. – Вы – счастливчик. У вас есть что терять.
Аптекарь вскидывает на него взгляд, словно желая убедиться, что над ним не подтрунивают, но на лице Самнера не заметно и следа насмешки.
– Не так уж и много, – бормочет фармацевт, – если сравнивать кое с кем.
– Но и это уже что-то.
Аптекарь согласно кивает, перевязывает пакет шпагатом и толкает его по прилавку к покупателю.
– «Доброволец» – славный старый барк [17] , – говорит он. – Он знает, как вести себя во льдах.
– А как насчет Браунли? Я слыхал, что его везунчиком никак не назовешь.
17
Барк – большое парусное судно с прямыми парусами на всех мачтах, кроме кормовой (бизань-мачты), несущей косое парусное вооружение.