Последний кудесник Руси
Шрифт:
Незнакомка смотрела по сторонам без особого интереса, словно немного скучая, но как бы по обязанности. Освободилось место на скамейке неподалёку, и она села. Почти сразу же ушёл ещё один человек и его место рядом с ней сразу же занял Алексей.
Она искоса поглядела на него, но ничего не сказала, повернула голову чуть в сторону. Алексей иногда бросал взгляды исподтишка на женщину. Они не остались без внимания с её стороны. Сам собой завязался разговор.
Он спросил, давно ли она здесь? Женщина ответила, что недавно, менее получаса, пришла сюда от скуки, хочет немного развеяться. Назвала своё имя:
— Лада.
— Уверен, это не настоящее ваше имя. Так же?
— Конечно. А вы как представитесь?
— Эдмон Дантес.
— Это который граф Монте-Кристо?
— Ну, можно считать и так.
— И что же заставило вас взять такое имя?
Он замялся и сказал если не правду, то её двоюродного брата:
— Видите ли, я чувствую себя сегодня, как Эдмон Дантес, который нашёл клад на острове Монте-Кристо.
— Наверное, это очень хорошее чувство. Немного завидую вам.
— Спасибо. А чувство действительно приятное, не скрою.
— Радуйтесь. Хотя настоящего клада нет, но не думайте об этом. Хоть на время поверьте, что он у вас имеется. Как сказано: «Над вымыслом слезами изольюсь» и «Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман».
— В том-то и дело, что клад есть. Практически настоящий. Наверное, не уступающий тому, что нашёл Эдмон в романе Дюма.
— Вы это серьёзно?
— Вполне серьёзно.
Женщина пристально поглядела на него:
— На вруна вы не похожи. И пыль в глаза не хотите пустить. Тут что-то такое, что я понять не могу, но почти верю вам.
— Я не вру. Врать мне резона нет. — При этих словах Алексей усмехнулся.
Это не осталось незамеченным незнакомкой и она спросила:
— Вы чему-то улыбаетесь? Чему именно, позволительно задать такой вопрос?
— Извините, к вам это не относится. Непонятно, с какой стати припомнилась пословица: «Брехать не топором махать, брехнул да и отдохнул». А про клад я не соврал, имеется такой.
— Хотела бы я поглядеть на ваш клад. «Не корысти ради, а…» Ну, просто поглядеть. В принципе я не меркантильная, мне вполне хватает того, что у меня есть. Но любопытство в природе каждой женщины, с этим ничего не поделаешь. Тянет поглядеть.
— Увы, показать не могу. С удовольствием бы, но… Так что хотите — верьте, хотите — нет. Можете считать меня лжецом.
— Нет, вы не лжец. Я говорю: тут что-то другое. Ладно, оставим эту тему. Признаюсь, моё воображение разгорелось на какие-то секунды, но свои клады графы Монте-Кристо обычно никому не показывают.
Алексей решился:
— Впрочем, при соблюдении некоторых условий могу показать клад. Понятно, что не имею возможности дать хоть что-то из сокровищ — только посмотреть. Согласны только посмотреть?
— Даю вам слово. Только смотрю, и ничего свыше этого. Что ещё потребуете от меня?
— Что ещё? Ну, вопросов не задаёте. Понимаете, просто не хочется вам врать.
— Постараюсь удержаться от вопросов. Это всё?
— Вы не будете стараться запомнить мой дом, выяснить адрес и тому подобное.
— Даю вам слово.
— Тогда пошли.
— Это рядом? — брови женщины удивлённо поднялись.
— Во всяком случае недалеко…
Алексей повёл Джульетту к подъезду дома, из которого вышел сам. Женщина слово держала, по сторонам не озиралась. Больше глядела под ноги и иногда на него. При входе в подъезд он совместил его с подъездом своего дома, который находился километрах в пяти отсюда. Дальше они уже зашагали по ступенькам к его квартире. Спутница ничего не заметила. Впрочем, никто бы на её месте этого не заметил.
Открыл дверь и пригласил войти…
Лада перешагнула через порог, дождалась, когда он включит свет, огляделась и сбросила с ног туфли. Аккуратно поставила их на подстилку.
Прошла за Алексеем в комнату. И тут увидела сундук, крышка которого была поднята, взгляду гостьи открылось феерическое зрелище сокровищ.
Реакцию женщины при виде груд сокровищ можно было представить. Глаза её округлились и загорелись внутренним огнём, на щеках появился румянец. Она качала головой, не веря своим глазам.
В появившемся азарте Алексей молодечески ухватился за край сундука, опрокинул его набок и вывалил всё содержимое к стене комнаты.
Лада ахнула, увидев внушительную груду сокровищ.
Алексей предложил:
— Можете взять в руки то, что вас больше заинтересует и посмотреть, только с условием — потом вернёте на место.
Лада кивнула. Присмотрелась и потянулась к изящному перстню с зелёным камнем. «Изумруд, — мелькнула мысль всеведущего Алексея, — чистейшей воды и великолепной огранки».
Гостья брала то одно, то другое. Рассматривала и аккуратно возвращала на прежнее место. Делала это довольно долго.
Потом Алексей пригласил женщину поужинать, использовав в качестве посуды аналог сервиза короля Людовика XIV, который он недавно видел в телепередаче, посвященной Лувру, его истории, династиям французских королей. Точно такой сервиз он создал из воздуха на кухне, используя свои новые возможности. Лада находилась в комнате, этого не видела.
Затем позвал к столу на кухню. На Ладу посуда произвела меньшее впечатление, чем ожидал Алексей. Она только сказала:
— Наверное, сервиз старинный. Я не специалист, но посуда мне кажется фарфоровой. Что-то похожее выпускали братья Корниловы в Санкт-Петербурге. Это не она?
Алексей покачал головой, про Корниловых он слышал впервые, но в неуловимую долю секунды, с помощью своего всеведения, в одно мгновение узнал следующее…
Завод братьев Корниловых был одним из самых успешных фарфоровых заводов Российской империи. Его история началась в далёком 1835 году, когда купчиха Мария Васильевна Корнилова построила собственный фарфоровый завод на правом берегу Невы. Место выбрала удачное, близкое к сырью и рынкам сбыта. Пять сыновей купчихи помогали ей, как и супруг с братом. Дело сразу пошло на лад. Дела вершились столь успешно, что уже через восемь лет в числе заводских клейм появился государственный герб России, а предприятие стало поставлять свои изделия Императорскому двору. Вот такого высокого качества продукции удалось добиться братьям Корниловым, которые к тому времени уже почти полностью занимались всеми делом. Более того, изящные изделия из безупречно белого фарфора, обожженные и расписанные с высочайшим мастерством, быстро обошли по своему качеству лучшую продукцию многих фарфоровых заводов Европы. Так считали тогда многие знатоки.