Последний леопард
Шрифт:
Мартина не ответила. Она не хотела ничего рассказывать этому человеку про Джемми, однако Нгвенья, услышав слова брата, сам того не желая, вынудил её заговорить.
— Белый жираф! — воскликнул он. — Значит, это правда? Когда мисс Сейди говорила мне, я до конца так и не верил, думал, она шутит или… как это… преувеличивает. А теперь… Выходит, на самом деле так, и про тебя говорит легенда? Но ведь то было давным-давно, а на белом жирафе ты ездишь сейчас… Как же? В тебе какая-то сила над животными? И над птицами? Да?..
Нгвенья говорил искренне, он был совсем сбит с толку, но
— Честное слово, сама не знаю, — искренне ответила она. — И никакой особой силы у меня нет. Просто люблю помогать им. Ухаживать за ними. И у меня что-то получается… У Бена тоже.
— Они слушаются тебя? — спросил Гриффин. — Можешь им приказать?
Вместо ответа Мартина обратилась к Мерси, которая убирала посуду.
— Можно я помогу вам?
— Помоги лучше мне, Мартина, — сказал Гриффин. — А я за это хорошо заплачу. Если поможешь взять верх над одним зверем и разыскать его, то потом, когда добуду сокровище, отвалю тебе кусочек. Пару золотых монет, бриллиантик…
Этого Нгвенья уже не выдержал: он знал, о каком звере говорит его брат, знал, как Мартина относится к этому зверю, поэтому крикнул:
— Заткнись, Гриффин! Не приставай к детям! И поскорей убирайся отсюда!
Мартина испугалась, что уж теперь-то начнётся потасовка, однако Гриффин опять проявил миролюбие. Он поднялся, надел шляпу, поклонился. Прямо как в кинофильме каком-нибудь.
— Доброй ночи, друзья, — сказал он. — В следующий раз, когда увидимся с вами, я уже буду богатым человеком.
Он легко повернулся на каблуках дорогих ботинок и быстро направился к выходу, перед этим улыбнувшись Мартине. Угрожающе, как ей показалось.
Неудивительно, что ни Мартине, ни Бену не спалось. Сон не приходил к ним. Они лежали на своих матрацах и тихо переговаривались, вспоминая о событиях прошедшего дня. Нгвенья уже больше часа назад уехал в пустующую гостиницу «Чёрный орёл», обещав вернуться на рассвете.
Мартина сперва боялась, что Нгвенья помешает им сделать то, что они почти решили сделать, — поближе подобраться к жилищу Рекса Ратклифа и попробовать (как? — они плохо представляли) найти доказательства того, что этот человек — негодяй, обманщик и провокатор, по лживым обвинениям которого арестовали мисс Сейди Скотт и бабушку Мартины.
Бен тоже сначала был уверен, что Нгвенья скажет им, что они совсем спятили. И он так и сказал, но тут же улыбнулся и добавил, что если они пенга (что на его родном языке значит «псих»), то он в два раза больше пенга, а потому не будет им мешать и поедет с ними. А план действий составят по пути к дому Крысы…
Ребята уже начали засыпать, когда услышали снаружи шум и голоса. Бен встал и откинул полог из мешочной ткани у входа.
— Мартина, иди сюда! — позвал он. — Смотри! Все ходят вокруг огня с поднятыми руками и машут, как будто злятся на кого-то или прогоняют… Неужели ребёнок так заболел? Или полиции боятся?
Ребята натянули свитеры и вышли из хижины в холодную ночную мглу. У костра они увидели человека неопределённого возраста — ему могло быть и сорок, и девяносто, на нём была накидка
Никто не заметил в темноте приближения ребят. Никто, кроме колдуна. Он поднял руку, призывая к тишине, повернулся к ним и, в упор глядя на Мартину, произнёс только одну фразу: — Здесь тебе делать нечего…
У него было очень сердитое выражение лица, словно он давно уже знает её и не может за что-то простить. За что? Она не понимала. Зато знала, что ейне нравится в нём — вернее, в его облачении. Ей не нравилось, что на колдуне шкура леопарда. Мартина уже слышала от Нгвеньи, что в его племени этого зверя принято было охранять и беречь, ибо он считается самым изысканным, учтивым и уважаемым из зверей, и его характер заслуживает всяческого подражания: так же учтиво и предупредительно следует всем людям племени относиться к своим предкам, начиная с родителей, а также к бабушкам, дедушкам и всем прапрапра… Однако, по мнению Мартины, с такой же учтивостьюнужно было бы относиться и к самому леопарду и не сдирать с него шкуру для того, чтобы укрывать под ней колдунов. Да и вообще кого бы то ни было!..
Резкие слова колдуна, обращённые к ребятам, вызвали одобрение у некоторых жителей: они стали махать руками, чтобы те уходили, однако знахарь снова поднял руку, и все умолкли. Повернувшись спиной к Мартине, он сделал большой глоток из бутылки, стоявшей рядом с ним, вынул из своего мешка кости, разбросал по земле и начал свои заклинания.
Бен и Мартина отступили подальше в темноту, но не уходили, хотя чувствовали себя нежеланными гостями.
Моления длились долго, ребята замёрзли и робко придвинулись ближе к огню. Никто их не прогонял, все были заняты происходящим.
Не один раз в перерывах между заклинаниями колдун прикладывался к горлышку бутылки, и ей на смену уже пришла вторая, а потом и третья. Бен шепнул Мартине, что в них, наверное, могущественный волшебный напиток из лунных лучей. Глаза у колдуна покраснели, слезились, он всё больше раскачивался над разбросанными костями, язык начал заплетаться. Устал, наверное.
Закончив песнопения, он некоторое время сидел с закрытыми глазами, потом открыл их и, ткнув пальцем в сторону ребёнка, проговорил:
— А у неё маляр… маляра… малая рия… Нет, большая рия… Ей надо дать…
Он с трудом выговорил название растения, о котором Мартина слышала от тётушки Грейс. Потом в куче толпящихся людей нашёл взглядом Мартину, погрозил ей пальцем и рухнул на землю, громко захрапев.
Все замерли. Мерси опомнилась первая.
— Пьяный дурак! — закричала она. — Мой ребёнок умирает, а он не может остановиться и хлещет свою проклятую отраву, как лошадь!
Она пинала ногой безжизненное тело колдуна, пока её не оттащили от него. Слёзы текли у неё по лицу. Одило обнял её за плечи, и было видно, он сам вот-вот заплачет. Из-под овечьей шкуры еле слышно раздавался плач ребёнка.