Последний Люцифер: утраченная история Грааля
Шрифт:
— Я понял. А касты чем же хороши? Если умный человек из низшей касты способен стать лидером, очень грамотный и умный, то ему вообще никогда не светит пробиться.
— А ему этого и не требуется, если его права защищены и не нарушаются. Если он сыт, здоров и доволен, то нет ему нужды брать вилы и топор и идти выправлять справедливость для себя и таких, как он. Но в Совете могут быть как раз представители всех каст. Почему простой люд стремится вырваться из своего сословия? Потому что он стремится покинуть нишу угнетения, унижения и голода.
— Тогда я тебя не понимаю.
— Потому я тебе сейчас всё и попытаюсь объяснить. Только ты не
— Договорились.
— Те касты, что существовали в древности, несравнимы с сословиями средневековья или классами нынешней эпохи электричества. Ты сейчас о них судишь с позиции существования начальника и подчинённого. Но тогда всё было иначе. Не было начальника и подчинённого.
— И снова я тебя не понимаю. Были рабы, но не было начальников?
— Рабами были только две категории: пленники, да и то не всякие, и преступники, которых продавали в рабство за преступления против государства и касты. Сегодня заключённые тоже часто выполняют работу, которую им поручает государство. Чем тебе не рабство? Современное рабство. Только раньше рабов выкупали храмы, академии, богатые горожане и купцы, мог выкупить сам фараон или простые люди, которым требовался работник. Преступники не сидели на шее у налогоплательщика, как нынче. За преступление они отбывали трудовую повинность. И новый хозяин имел право их миловать или не миловать, даровать вольную или убить за строптивость.
— Это… и правда попахивает надеждой для добропорядочных рабов и знатных пленников. В этом есть доля справедливости, — согласился Лука. — Но только доля. Ты прав, сегодня не во всех тюрьмах заключённые работают. У них теперь тоже есть права.
— Ну и зря. Всё перевернулось с ног на голову, — вздохнул Гэбриэл. — Хотя в Америке рабство легализовали, разрешив частные тюрьмы. И там чаще сидят люди за ничтожные провинности. Чтобы получить госдотации, хозяева тюрем хватают всех, кто подвернётся им на улице, и договариваются с продажными полицейскими, продажными судьями о прямых поставках «преступников». Так называемая тюремно-правовая мафия.
— Я слышал о беспределе, который творится в Штатах. И что львиная доля их промышленности производства принадлежит тюремной мафии. На тюремных заводах заключённые делают всё — от батареек до самолётов. Это самое коррумпированное и бесправовое государство современого мира. В Европе шутят: родиться в Штатах, значит, родиться в Аду. Почему боги не изменят эту чудовищную ситуацию в мире?
— Зачем? Чем быстрее они сами себя съедят, тем быстрее мир вздохнёт свободно.
— Вздохнёт ли? Эта раковая опухоль расползается по всему миру.
— Ей уже недолго существовать. Не переживай. Потерпи немного. Скоро она канет в небытие… Предвижу сразу твой вопрос о преступниках касты. Отвечу на него чуть позже. А сейчас я тебе опишу цепь событий, вытекающих одна из другой.
— Я слушаю.
— Почему Европу захлестнула волна беспорядков, которые чинят мигранты?
— То есть шасу. И почему же?
— Потому что государствообразующий класс у них, у европейцев, канул в небытие. Думаешь, главные в государстве чиновники и полиция? Нет. Главные в государстве те, кто производит что-либо своими руками.
— Я это уже понял.
— Их всегда должно быть больше, чем потребителей.
— Логично. То есть крестьяне, рабочие и служащие среднего и низшего звена — и есть государствообразующий класс.
— Совершенно верно. Ты меня радуешь. Так вот. Если бы в европейском обществе существовали сегодня касты, как это было ещё в средние века, то фермеры, рабочие, дворники и посудомойки, врачи и официанты, учителя и таксисты, пекари и аптекари были бы… местные, то есть европейцы. Но дети фермеров, рабочих, посудомоек и прочих, кого я перечислил выше, покинули свои сословия. И родители, видимо помогали своим чадам вырваться из той среды, в которой росли и воспитывались сами. Эти несчастные работали на двух, трёх работах, не видя продыху и утратив понятие о счастье, только чтобы их дети жили лучше, чем они. И что в итоге? Они попали в ужасное заблуждение. На так называемый рынок труда выплеснулось бешеное количество юристов, банкиров и менеджеров, всевозможных дизайнеров, музыкантов и артистов. А кто же станет теперь убирать улицы, шить одежду, чинить унитазы?
— Я понял. Государству потребовались новые рабочие руки.
— В десятку попал! А где их взять? Свои граждане уже не хотят работать за малые деньги. Им подавай «американскую мечту». А порой они вообще не хотят работать на прежнем месте ни за какие деньги, ибо прежняя работа была не пристижна. Ко всему прочему европейцы пропагандируют гомосексуализм. Докатилось до того, что они легализовали браки этих вырожденцев, стали венчать их в Церкви! Это просто немыслимое дело! Это маразм!… Вот тебе ещё один огромный минус твоим христианам. И разрешили этим извращенцам усыновлять нормальных детей. Что в итоге? Людей просто не хватает.
— И тогда приглашаются мигранты.
— Точно. А дешёвая рабочая сила где? Там, где нет такой «демократии», где люди знают, что такое тяжёлый труд и недоедания. В данном случае, мигранты хлынули из Африки и арабских стран, Индии и Китая, Вьетнама и Латинской Америки. Сначала приехал один, потом перетянул свою семью, потом друзей и дальних родственников. И вот в итоге этих мигрантов стало больше, чем коренных европейцев. Это не говоря о рабовладельческом пятне в истории Европы и Америки. Чем это грозит?
— Да, ты всё правильно говоришь. Теперь некогда меньшинство диктует свои порядки бывшему большинству. Как в Египте шасу и иудеи стали предъявлять претензии фараону. Но в то время шасу ушли сами, а сегодня они просто захватывают страны.
— И постепенно европейская цивилизация придёт в упадок. А оставшиеся блага захватят новые господа, превратив бывших господ в прислугу.
— Повторяется история противостояния богов и людей.
— Именно. А теперь отвечаю на твой вопрос о преступниках касты. Если в какой деревне крестьяне поднимали бунт против своего наместника из-за его произвола и несправедливости, то карали не бунтовщиков земледельцев, а наместника. Его могли продать в рабство, конфисковать имущество или даже казнить. Чувствуешь разницу между тем временем и нынешним?
— О, да. Очень отчётливо. В государстве всё принадлежало царю или фараону. А наместники были всего лишь управленцы царя или позже султана, — дополнил Лука.
— Совершенно верно. Если ремесленники терпели убытки из-за непогоды или стихийного бедствия, то им компенсировали убыль из казны царя или какое-то время не взымали налог. Если ремесленников притесняли чиновники, то этих чиновников казнили. И так по возрастающей до самой вершины пирамиды власти. Потому простые люди никогда не стремились наверх. Они были под присмотром царя или фараона и могли напрямую обращаться к нему. Земледельцы, крестьяне и ремесленники были под защитой самого фараона. Не зря он называл их своими детьми.