Последний маленький голубой конверт
Шрифт:
Джинни улыбнулась и вытащила телефон из коробки. Ее собственный английский телефон! А это значит связь с Ричардом, когда понадобится.
– Спасибо, – поблагодарила она.
– Так. – Ричард решительно хлопнул себя по бедрам, явно желая оставить деликатный момент в прошлом. – Празднуем мы вдвоем, значит, ужин можем устроить когда угодно. Сейчас время ланча. Какой смысл ждать? Тут всего понемножку. Ну, что скажешь? Я принес не только жареный ужин. Завтра ресторанный дворик закрыт, поэтому мне отдали все, что может испортиться. Вот они, служебные привилегии! Да тут настоящие деликатесы.
Ричард
Ему положили холодных омаров, копченые устрицы, стильтон с клюквой, заварной крем, полдюжины шоколадок, глазированный кекс с цукатами и орехами, капкейки…
– Куропатка? – спросила Джинни, прочитав состав на этикетке, налепленной на одном из контейнеров. – Куропатка на грушевой ветви? [2]
– Она самая, только не на грушевой ветви, а скорее из духовки.
– Вы их едите?
– Разве в Америке куропатки не водятся?
2
Джинни имеет в виду строчку из рождественской песни «Двенадцать дней Рождества»: «Мой любимый прислал мне куропатку на грушевой ветви».
– Я никогда их не видела, – усмехнулась Джинни. – На вкус они как курица?
– На вкус все как курица. Кроме этого. – Ричард поднял кекс с цукатами.
– Ты это едой называешь? – спросила Джинни.
– Хороший вопрос. Давай поставим его сюда, чтобы не съесть по ошибке. – Ричард засунул кекс на холодильник от греха подальше.
Есть они решили в гостиной перед телевизором, чисто в пику приличиям. Однако праздник никто не отменял, поэтому из сервантов они достали всю посуду. Еды было столько, что пришлось тащить из кухни стулья, которые стали подсобными столиками. «Харродс» не подкачал. Ланч превратился в настоящий пир. В основном он состоял из мяса. Из мяса разных сортов, приготовленного по-разному.
– Для меня этим все и закончилось бы, – проговорил Ричард, глядя на тарелки с едой. – Я сидел бы и ел в одиночестве. Получилось бы очень-очень грустно и очень-очень отвратительно. Отвратительно, потому что я все съел бы.
В тот момент Джинни радовалась своему приезду именно поэтому – потому что вместе с Ричардом сидела перед телевизором и ела еду из контейнеров. Они наполнили тарелки и, пока расправлялись с едой, смотрели фильм. У Ричарда так хорошо, Джинни чувствовала себя как дома… а ведь скоро надо уезжать в Париж. Ей следовало немедленно признаться Ричарду. Все Джинни сказать не могла, но хотя бы что-то, хотя бы что уезжает. Если Ричард начнет возражать, тогда Джинни проигнорирует его и все равно уедет, но так будет неправильно. Получится, что она не уважает человека порядочного, доброго и отнюдь не глупого.
Джинни дождалась, когда фильм кончился.
– Я хочу что-то… ага… что-то тебе сказать.
Прозвучало скверно, Ричард аж замер над тарелкой с картошкой.
– Кое-кто нашел последнее письмо, – пробормотала Джинни.
– Нашел? Разве его не украли?
– Тот парень… он купил мой рюкзак. Он нашел письма и связался со мной.
– Как благородно с его стороны.
– Мне нужно выполнить еще одно задание, – объявила Джинни. – Нужно разыскать еще одну картину. Она разделена на
Бедняга Ричард! Он такого не заслужил. Появляясь в его доме, Джинни каждый раз вскоре направляется в другое место. Впрочем, Ричард ведь приютил тетю Пэг и женился на ней. Значит, он неровно дышит к эксцентричным американцам, склонным убегать из дому посреди ночи. Именно благодаря этому Америка победила в Войне за независимость. Англичане стройными рядами щеголяли в красных мундирах, устраивая перерывы на чай. Тем временем американцы в лохмотьях рыскали вокруг, прятались среди деревьев, крали у них лошадей. Или не крали? Неважно. Джинни должна так поступить. Это ее право. Именно так хотел бы Джордж Вашингтон.
– Когда собираешься уезжать? – спросил Ричард.
– Двадцать восьмого, – вздохнула Джинни.
– Где остановишься?
– В том же хостеле, что в прошлый раз. Там очень хорошо.
– Одна поедешь?
– Нет. С другом.
Так, вот это уже ложь.
– С которым ты летом познакомилась? Как его, Кевин?
– Кит.
Джинни сама поняла, как грустно прозвучал ее ответ. Сдержаться не получилось. Ричард с любопытством на нее посмотрел.
– У него есть девушка. Я только что с ней познакомилась.
– А-а…
«A-а» получилось долгое, грустное, понимающее.
Ричард знал, как больно любить человека без взаимности. Он любил тетю Пэг, но долго был ей просто другом и соседом. Когда Пэг заболела, он преданно заботился о ней, а потом женился, чтобы женщина не осталась без помощи. И мало-помалу Пэг поняла, что тоже его любит, хотя и боится этого правильного, прямолинейного парня, который никогда не скрывал своих чувств. Джинни ощутила это в письмах. Пэг умерла, не успев рассказать о случившемся близким, не успев признаться Ричарду, что тоже его любит. Джинни невольно уставилась на обручальное кольцо Ричарда.
– Так думаешь, стоит с ним ехать? – тихо спросил Ричард.
– Я уезжаю не с ним. С другим парнем. Дня на четыре.
Ричард подцепил картофелину, переложил себе на тарелку и давай гонять, о чем-то крепко задумавшись.
– Если хочешь куда-то поехать, запретить я тебе не могу, – проговорил он. – Но похоже, ты спрашиваешь у меня разрешения. По-моему, это вполне разумно. Давай договоримся. Ты путешественница опытная, так что будь осторожна. Без ненужного сумасбродства. Звони мне хотя бы раз в день и сообщай, где находишься. Возникнут проблемы, неважно какие, звони. Сейчас-то причин молчать нет. – Ричард постучал по вскрытой коробке с подарком.
– Как в прошлый раз, не получится.
В прошлый раз Ричард на самолете вывез Джинни из Греции. Может, не стоило это упоминать?
– Хорошо… – проговорил Ричард, улыбнувшись.
Ну вот… Решение принято. Согласие получено. Возникнут проблемы – можно позвонить Ричарду. Когда приключения закончатся, когда все прояснится, можно будет рассказать Ричарду всю правду.
Итак, она едет в Париж.
День подарков
День подарков. День коробок. Второй вариант названия Джинни тоже слышала, но считала нелепым. Ричард объяснил, что в этот день люди кладут подарки в коробки, двигают коробки, что-то делают с коробками.