Последний маршал
Шрифт:
Он с ненавистью посмотрел на Мусу.
— Но почему гнилыми? — попытался оправдаться тот. — Нормальные помидоры, свежие…
Внезапно Рустам вскочил и схватил Мусу за грудки:
— Ты предатель!
На шум в комнату вбежало несколько охранников, и только благодаря этому Рустам ослабил свою хватку.
— Все в порядке, — сказал он, и те испарились.
Рустам сел на свое место, с презрением наблюдая за братом, который потирал несколько помятую шею и вытирал платком выступивший на лбу пот.
— И это мой брат! «Денег дам». Нужны мне твои жалкие гроши! Спекулянт!
— Ну и что? — попытался оправдаться Муса. — Каждый занимается своим делом, ведь так? Ты, например, по профессии военный. И в твои обязанности входит воевать, защищать родину и все такое. А если я на войну сунусь, то только все напорчу. Ты же знаешь, я в автодорожный поступал, у меня совсем другая профессия.
— Что же ты на рынке делаешь, автодорожник? Проходы между прилавками мостишь?
Муса не нашелся что ответить.
— И потом, — упрямо продолжал Рустам, — нам, в Чечне, дорожники тоже нужны.
— Э-э, — махнул рукой Муса, — за пятнадцать лет знаешь как далеко наука шагнула? Да и не учился я толком…
Рустам стукнул по столу кулаком, отчего ножи и вилки подпрыгнули и жалобно звякнули.
— Ты мне давай зубы не заговаривай! Думаешь, умнее всех, да? «Наука», — передразнил он брата, — будешь мне помогать, даже если для этого тебе придется бросить свою вонючую торговлю. Ясно?
Что оставалось делать? Проклиная день и час, когда шестнадцатилетнему Рустаму пришла в голову дурацкая мысль поступать в военное училище, Муса согласился.
Впрочем, его участие в делах Рустама ограничивалось тем, что время от времени приходилось обналичивать через знакомых в банке крупные суммы денег, доставлять их в заранее условленные места и даже несколько раз поработать шофером — возить Рустама в Раменки, где, по-видимому, находился какой-то секретный военный склад. Муса безропотно выполнял все поручения Рустама, хотя во время операций его поджилки вовсю тряслись от страха.
Рустам приезжал в Москву раза три или четыре, и каждый раз Муса думал, что больше он не появится, что оружия закуплено достаточно, что скоро война кончится или еще что-нибудь произойдет, от чего он больше не будет подвергаться смертельной опасности и в конце концов поедет в Венгрию.
Поэтому когда по телевизору объявили о смерти Дудаева, Муса с облегчением вздохнул. Раз в Чечне новый лидер, значит, у него и помощник новый. И Рустам снова пропадет куда-нибудь еще на несколько лет и не будет ввязывать Мусу в совершенно несвойственные ему авантюры.
Но не тут-то было. Не прошло и месяца с того момента, как объявили о смерти Дудаева, когда у дома Мусы снова затормозил черный «мерседес».
Глава 9
АНИЧКИН ГДЕ-ТО БЛИЗКО
Дело вовсе не в том, что я люблю свою работу или не могу без нее жить, хотя и в этом есть немалая доля сермяжной правды. Почему-то, когда провожу расследование очередного дела, все остальное в этом не самом худшем из миров мне временно становится неинтересным.
Встречи с Таней Зеркаловой были, как я уже говорил, и приятны, и грустны. Почему приятны — говорить не стоит, надеюсь, вы не настолько любопытны, что вам интересны подробности, которые касаются только нас двоих, и никого больше. Ну, может быть, еще участника этого любовного треугольника — Аничкина, но тут уж ничего не поделаешь: жизнь просто изобилует подобными ситуациями, так что не мы первые, не мы последние. Уверяю вас, Аничкин тоже не единственный в мире рогатый представитель мужской половины человечества. Не исключено, что и моя голова… впрочем, хватит об этом.
А вот грустны — разговор особый. Когда-то мы с Таней были уже достаточно близки, и поэтому, имея прежний опыт, я с полной убежденностью могу утверждать: в одну реку не входят дважды. Нет, я не претендую на оригинальность этой мысли, понимаю, что первый, кто высказал эту глубочайшую мысль, вовсе не ваш покорный слуга. Но это не мешает мне авторитетно заявить, что не кто иной, как я, прочувствовал, что именно означает фраза столь глубокого, не побоюсь этого слова, философского звучания.
Глупости, скажете вы. Можно проверить, скажете. Можно, к примеру, взять с собой бутылочку водочки и поехать на Клязьму, найти подходящее местечко, пропустить для начала граммов эдак сто двадцать пять и — войти. А потом выйти, хорошенько растереться большим мохнатым полотенцем, жахнуть еще сто двадцать пять граммчиков, опорожнив таким образом бутыль ровно наполовину, и снова войти. И вы считаете, что у вас убийственное доказательство: вы только что дважды вошли в одну и ту же реку.
Вы забыли, с кем имеете дело. Напомню, что я — следователь. Более того, я — «важняк». Мне эти ваши доказательства разбомбить — шесть секунд. Не буду голословным, получите.
Вы думаете, что, когда вы входили в эту реку во второй раз, это была та же самая река? Называлась-то она по-прежнему Клязьмой. А воды-то в ней были те же самые, когда вы входили в первый раз? Они что, эти воды, вернулись каким-то образом обратно и в то мгновение, когда вы снова стали входить, опять потекли? Вы кому, как у нас говорят, мозги вкручиваете?!
А теперь возьмем вас. Да-да, конкретно вас. Вы что — во второй раз входили точно таким же, как и в первый? А ну-ка вспомните, что вы сделали между первым и вторым заходами? Я вам напомню: вы выпили, вот что вы сделали. И разве это никак на вас не повлияло? Разве вы не изменились? Разве вы не стали входить вторично в реку совсем другим человеком? Полстакана водки — это, я вам скажу, даже не кружка пива. Так что и вы не тот, и река изменилась.
Да это — что! Река — это так, цветочки. А я вам сейчас действительно одну умную вещь скажу, причем такую, какую до меня действительно никто не говорил. Вот она: в одну и ту же женщину нельзя влюбиться дважды.