Последний маршал
Шрифт:
Мальков же продолжил:
— Завтра приходят грузы из Тулы и Арзамаса. Так что тебе остается только получить их, доставить в назначенные места и встретится с Мажидовым.
— Как я должен с ним связаться?
— Встреча уже назначена. Завтра в десять вечера в ресторане гостиницы «Москва». Он там и поселился.
— Какие условия я должен выдвинуть?
Мальков пожал плечами:
— Да, собственно, никаких. Поторгуйся для виду, но потом обязательно согласись. Помни: он должен получить все именно из наших рук.
— А условия поставки?
Мальков кивнул:
— Скажешь так: когда через несколько дней
— А «Самум»?
— С «Самумом» посложнее. Этих чеченцев нужно сперва обучить работе с ним. Поэтому придется встретиться с ними еще раз на нашей конспиративной квартире. Но это мы обговорим позже. Все.
Аничкин понял, что главный инструктаж окончен, и встал:
— Я могу идти?
— Идите, полковник, — сказал ему Мальков.
Этот неожиданный переход на «вы» убедил Аничкина в реальности всего происходящего. Как ни фантастично это выглядело…
Муса Мажидов приехал в Москву много лет назад поступать в автодорожный институт. Он не поступил, но, вкусив прелестей столичной жизни, решил не возвращаться в родной Гудермес, устроился по лимиту на ЗИЛ и получил прописку в рабочем общежитии. В кузнечном цеху, где он числился, Муса так ни разу и не появился. Зарплату он отдавал начальнику цеха, и тот исправно ставил крестики в журнале посещения. Некогда было Мусе работать у грохочущего станка. У него были дела поважнее.
Весной и летом Муса вместе с парой-тройкой компаньонов, тоже чеченцев, носился по подмосковным колхозам, скупая за бесценок у одуревших от бесконечных проблем председателей колхозов клубнику, огурцы и молодой картофель. Потом все это сбывалось перекупщикам, во множестве слоняющимся рядом с Центральным и Рижским рынками. Зимой было посложнее — приходилось ездить за овощами-фруктами в Ростовскую область, в Краснодар, а то и южнее. Но все равно игра стоила свеч. Ежедневный доход от таких операций превышал месячную зарплату Мусы на ЗИЛе, так что жил он неплохо. Через полтора года он купил кооперативную квартиру в Мневниках, женился на присланной с родины дальней родственнице и приобрел подержанный черный «БМВ». Он уже пользовался определенным весом среди своих сородичей.
В то время по Москве только-только поползли слухи о всемогущей чеченской мафии, которая якобы подмяла под себя все властные структуры. Ради справедливости надо сказать, что это было сильным преувеличением. Вернее, так: чеченцы составляли очень небольшую и отнюдь не самую влиятельную часть столичного преступного мира. Грузинские группировки, например, контролировали гораздо более крупные экономические сферы, не говоря уже о том, что по числу своему были крупнее. Видимо, слухи о страшных чеченских бандах были вызваны наличием в верхних эшелонах власти нескольких чеченцев.
Как бы там ни было, Муса Мажидов продолжал заниматься фруктовым и овощным бизнесом, правда, теперь у него под началом имелось несколько человек, и, кроме того, он обладал двумя-тремя точками на Рижском рынке, которые давали стабильный доход.
Все нарушила неожиданно начавшаяся война в Чечне. Милиция то и дело начала устраивать рейды, после которых Мусе приходилось вызволять своих людей из милиции, а это стоило немалых денег. Кроме того, чиновники и милицейские
А сделать это было не так просто, как кажется на первый взгляд. Все доходные отрасли были давным-давно распределены между национальными группировками. Например, анашой в районе Даниловского рынка торгуют только азербайджанцы, и ты, хоть тресни, туда не пристроишься. А если попробуешь открыть торговлю в районе Тушина, предварительно не спросив разрешения у какого-нибудь толстого грузина, живущего в скромной гостинице средней руки неподалеку, то в лучшем случае лишишься в первый же день всего заработанного, ну а в худшем… Да что там говорить, даже между своими шла жестокая конкурентная борьба. Муса начал понимать, что в свое время где-то проглядел, недосмотрел, вовремя не спохватился, и теперь настоящие деньги шли мимо его орлиного носа.
Конечно, жил он совсем неплохо. Купил новую квартиру поближе к центру. Завел любовницу — длинноногую блондинку с необъятным бюстом, приехавшую в столицу из Томской области искать приключений. Отрастил небольшое брюшко. Жена нарожала с пяток детишек, старший из которых уже ходил в первый класс.
«БМВ» у Мусы теперь был уже новенький, последней модели. И все-таки по сравнению с остальными чеченцами, с которыми Муса в свое время начинал, его доходы были довольно скромными.
Друзья давно звали Мусу в Венгрию, где чеченская мафия имела действительно большое влияние. Поразмыслив, он решил податься туда на заработки. Уже была готова виза и куплен билет на самолет, когда все внезапно и коренным образом переменилось.
Дело в том, что у Мусы был брат. Собственно, братьев у него хватало, но все они были вполне приличными людьми — один работал прокурором, другой директором овощебазы, третий владел в Подмосковье подпольным заводом по производству кристалловской водки, а четвертый, самый старший, скупал в разоряющихся НИИ детали давно устаревших ЭВМ и выплавлял оттуда золото и серебро. Короче, все находились при деле.
И только один брат Мусы, Рустам, был каким-то непутевым. После школы уехал в Ставрополь, поступил в общевойсковое училище, а закончив его, вообще учудил — подался на Сахалин, где пять лет служил в погранвойсках. И это после жаркой Чечни! Потом, правда, он перевелся в Эстонию.
В семье к Рустаму относились как к отрезанному ломтю: мотается черт знает где, ни кола ни двора, перед соседями неудобно. Долгое время Муса не получал от него никаких вестей.
И вот несколько лет назад, когда в Чечне прошли первые президентские выборы, Муса увидел своего брата. И не где-нибудь, а по телевизору, в программе новостей. Рустам стоял на трибуне за спиной нового президента Ичкерии, который принимал устроенный в его честь парад.
Немало подивившись этому обстоятельству, Муса, конечно, порадовался за брата, а потом, замотавшись, начисто забыл о нем. Чудесное возвышение Рустама, честно говоря, мало его тревожило: у него было по горло своих дел.