Последний Мост
Шрифт:
— Сказали, что Лисы какие-то. Труппа шутов, мол. Дело твоё, чем заниматься, но мы вроде договаривались, чтобы тут никто больше не шастал. Хватает того волосатого.
— Прости, Биальд. Попрошу их больше не приходить.
Крысолов не чувствовал ног и лишь чудом добрался до своего убежища. Ему разом хотелось ругаться, кричать и даже плакать. Обитатели Приюта не стали бы искать его здесь. И представились бы как угодно, но не Лисами.
Безнадёга подавила Ладаима. Он сбросил плащ прямо у порога, и крепко сжал ножны с кинжалом. Спать ему предстояло с оружием в руке. Крысолов уже собирался рухнуть
Тивалиец уловил шорох за спиной. Он вскинул руку с кинжалом, пропоров лишь пыль в спёртом воздухе. Ладаим хотел развернуться, когда затылок пронзила боль. Его уставшее тело не справилось и покорно отправилось на холодный пол амбара. Тугой мешок обвил лицо тивалийца.
— Уговорил, Лисёныш, — голос Пастушки звучал насмешливо. — Познакомимся поближе.
Глава 19. Свежо предание
«Фарахшатаим научила меня защищать близких и никогда их не предавать. Но она же велела мне заботиться, прежде всего, о себе. Ведь если каждый позаботится о себе, все в мире будут счастливы» Солнцеликий Шалтах, «Книга Святого Солнца»
— Ты там сдох что ли? — Пастушка беспощадно ворвалась в болезненную дрёму Крысолова. — Бахрей, ты зачем его так приложил?
— Чтоб не брыкался, — прогудел её спутник. — Сама попросила.
Медленно, по капле сознание вернулось к Ладаиму. Он увидел тёмную комнату, уставленную одинаковыми ящиками и одинокую свечу на одном из них. Руки Крысолова были за спиной. Их сковала жёсткая цепь, что, кажется, крепилась к железной петле под низким потолком.
Пастушка стояла прямо над тивалийцем и неспешно раскручивала чарку в костистой руке. Она успела переодеться и предстала перед пленником в мешковатых брюках и стёганке, а на поясе у неё висел знакомый Лисий кинжал. Бахрей же оказался недобрым верзилой с ростом в добрую сажень. Кастеты на обеих кистях никак не исправляли первое впечатление.
— Так ты в сарае живёшь? — нашёл силы ответить Ладаим. — Здорово. Я тоже.
— Ух ты, заговорил, — рот Пастушки открылся так широко, как только мог. — Весь день провалялся. Скажи же, Бахрей?
— Надо доложить, — бугай почесал бритый затылок.
— Успеем, — Верная присела на корточки и поднесла к лицу Крысолова остриё его же кинжала. — Тебе бы стрижку подравнять. Как думаешь, Бахрей, ему же без бровей будет лучше?
— Без бровей всем хуже, — не оценил затею костолом.
— А как же? — Пастушка облизнулась. Она открыто упивалась положением. — Ну что, ещё не страшно?
— Мне угрожали ребята пострашнее, — ответил Крысолов сквозь ком, что сжал горло. — Этим же кинжалом, кстати.
— Майна, давай уже Шелору доложим, — Бахрей переминался с одной лапищи на другую. — Он же просил, а?
— Потерпи, — шикнула Пастушка. — Я столько дней зад морозила, наблюдала за этой смуглой мордой.
— Как знаешь, — громила махнул рукой и побрёл вверх по скрипучей лестнице, что притаилась в тёмном углу.
Серые, почти бесцветные глаза Майны буравили Крысолова. Она медленно водила языком по пожелтевшим зубам. В темноте даже показалось, что из уголка её
— Здорово я тебя выследила, да? — не унималась Пастушка.
— Я устал, замёрз и проиграл кучу денег, — не оценил Ладаим. — Найти такого тивалийца в Летаре — не большого ума дело.
— Может, пошалим пока? — говорила она, кажется, серьёзно. — Всё равно заняться нечем.
— Нет, не стоит, — Крысолов успел позабыть, как это делается, но вспоминать с немытой Верной точно не собирался.
— Оставь его уже в покое, Майна.
Лестница заскрипела вновь, и обладатель тяжёлого, чуть грубоватого голоса медленно спустился в невольное пристанище Ладаима.
— Шелор, — без особой радости произнесла Пастушка. — Я как раз хотела за тобой идти…
— Разумеется, — командир Верных кивнул. — Бахрей так и сказал.
Шелор оказался весьма статным мужчиной. Куда моложе, чем ожидал Крысолов. Выглядел он поджарым, но крепким, а на трижды обёрнутом поясе покоилась внушительная сабля. Пламя свечи делало черты его сухого лица ещё более точёными.
— Разве не здорово? — Пастушка подбежала к господину с гордым видом. — Лиса на цепь посадила, как тебе?
— Недурно, молодец, — Шелор опять кивнул. Ему явно нравилось это делать. — Принеси, пожалуйста, ещё свечей. Я не вижу его глаза, это неприятно.
Двигалась Пастушка нарочито медленно, но и ослушаться командира едва ли могла. Тивалиец проводил её острой усмешкой, которая не осталась без внимания Шелора.
— Рад, что у тебя есть силы улыбаться, — казалось, Верный говорил искренне. — Правда.
— Да ну? — не верил Крысолов. — Заботишься? Чего тогда на цепь посадил как собаку?
— Поверь, Лис, я не хотел тебя унизить. Напротив, мы так поступили от уважения, даже страха. Ты ведь не обычный стукач с рынка, чтобы тебя вязать хлипкой верёвкой, — Шелор прервался и встретил возвращение Майны со свечами кивком одобрения. — Я не собираюсь тебя недооценивать. Я видел, что двое из вас сделали на моём складе у ворот Драуда. Я потерял восемь человек, а потом ещё и половина запаса благодати просто сгорела на радость птицам.
— Складно поёшь, — фыркнул Ладаим. — Развяжи, дай оружие — и посмотрим, как ты меня оценишь. Нет? Вот чего стоит твоё уважение.
— Не в моих правилах. Я же не доблестный защитник престола, — Верный поморщился. — Зачем мне нужен честный поединок с таким большим шансом проиграть? И всё же, для меня большая честь поймать живого Лиса. Наконец-то сможем поговорить.
— Ты же и раньше пытался.
— То был не лучший опыт. Один наелся яда, и мы не смогли ничего вытащить из него. Со вторым пришлось рисковать и убить его прямо на подходе в захудалый кабак. Тут, понимаешь ли, либо мы его — либо он нас. Опасный был детина.
— Так что на цепи ты у нас первый, — влезла Майна под корящий взгляд Шелора.
— Вас всегда было так сложно найти, — продолжил командир. — Мы, собственно, и не надеялись. Меня всегда смущали Сыны Хаммала, а на Лис я не думал замахиваться, пока возможность не представилась. Мы вас правда уважаем.
— Кажется, тебе неплохо помогли, — подметил Ладаим. — Я про свой портрет. Не поделишься, откуда он?
— Подарок, — отмахнулся Шелор. — Достойный подарок от доброжелателя из Трисфолда.