Последний Мост
Шрифт:
— Да ты ещё мутнее будешь, чем другие, нос не задирай, — продавец яблок и дурмана нахмурился. — На Копчёный Пятак я их посылаю. Самое место для таких вопросов.
— Так бы сразу. Бывай, дурманщик!
— Чуть не забыл, кстати! — донеслось Химере вслед, когда он уже шагал прочь от ящиков.
— Чего ещё?
— Яблоко — это фрукт, а не овощ, придурок.
Варион не желал более спорить с дельцами баланошского дурмана. Он выяснил у ближайшего стражника, что Копчёный Пятак на деле был местом, куда рыбаки свозили свежий улов. Всего лишь Рыбный переулок местного
«Дрянной, должно быть, угол», — подумал Химера.
Но его предсказание не сбылось. Копчёный Пятак оказался просторным рынком, щедрые прилавки которого перемежались с ароматными кострами. Запах здесь был отменный, и на него слетелись, казалось, все чайки Летары. Под их пронзительные вопли Химера спустился с невысокого холма, на котором и стоял Баланош. Вид на ледяное озеро вполне соответствовал ароматам рынка, отчего Лис то и дело останавливался. Он начинал думать, что в Баланоше завелись мифические русалки, что сбивали с курса моряков из Тивалии чарующими голосами. Или, на худой конец, певунья.
Копчёный угол выглядел самым необычным районом Баланоша. Ему не хватало строгости форм, присущих тому же Басселю. Невысокая городская стена здесь словно лопнула, и ароматный рыбный развал вытек из остального города вместе с россыпью разномастных домишек.
Просторы набережной Сальмены оказались ничем по сравнению с этим местом. Взгляд Химеры уходил так далеко, что от этого перехватывало дыхание. По правую сторону Копчёный угол перетекал в бескрайнюю пристань, опустевшую на зиму. Лис мог только гадать, сколько рыбацких корыт собиралось у ныне заснеженных причалов летом.
Наплевав на возможность простудиться, Химера уселся прямо на обледеневший пень на берегу озера и уставился на горизонт. Слева от него, на невысоком утёсе, к серому небесному полотну тянулись приплюснутые башни Озёрного Часового — родовой твердыни графа Лиднура. О сюзерене этого края Варион успел узнать гораздо больше, чем о Сером Провидце. Лиднура любили ругать на улицах Баланоша, вот только все жалобы скорее походили на дело привычки. Вечное недовольство оставалось любимым делом и местных горожан, а претензии их едва ли отличались от тех, что бассельцы за глаза выдвигали герцогу Содагару.
— Грустишь, Химера? — раздался голос Настоятеля.
— Просто задумался, — Варион привык к навязчивым образам и не стал удивляться, когда фигура Кранца нарисовалась на соседнем пне.
— И о чём же? — Настоятель не смотрел на Лиса. Он лепил комки из липкого снега.
— О том, как всё пошло к Чёрту, — Химера плюнул куда-то в сторону озера. Получилось весьма недурно. — Я же просто хотел нормально жить, работать, делать деньги.
— Ты не в том положении, чтобы о таком мечтать. Ты же Лис, наёмный убийца из вонючего подвала проклятой обители. Какая тут нормальная жизнь? Перебиваться от заказа к заказу, бояться своей же тени и ждать, пока очередная цель не окажется умнее тебя. Вот наш удел.
— Настоящий ты так бы не говорил, — Варион рассмеялся. Наверняка, вид незнакомца, что разговаривал и хохотал сам с собой, смутил местных.
— Ты больше не в Басселе, — заметил Кранц. — Тут у Настоятеля
Видение Настоятеля указало на бледную постройку на самом берегу озера. Химера успел осмотреть его окрестности и вспомнил до безобразия неприкрытое название на кованой вывеске: «Дом настоящей любви Матушки Крисимеллы». На одном из ранних уроков Коновал несколько раз повторил одну Лисью мудрость. Все секреты знати и богачей знали только их писари и любовницы.
Истерический смех сменился сдержанной улыбкой на озябшем лице, когда Варион повернулся обратно к призрачному собеседнику. Вот только от Настоятеля остался только неаккуратный снежок на запорошенном пне.
— Наверное, уже был тут, — буркнул Лис себе под нос. — Не видение же слепило.
Убранство «Дома настоящей любви» походило на «Багровый шёлк», разве что было оно несколько скромнее. Саму Матушку Крисимеллу Химера опознал сразу. Она деловито расхаживала среди миловидных девиц, что старательно побуждали гостей купить ещё вина перед тем, как перейти к главному блюду. За неимением времени и терпения, Варион не стал глазеть на местных работниц, что не могло не привлечь саму Матушку.
— Я думала, что повидала уже всех местных старше шестнадцати, но тебя бы запомнила, — рослая хозяйка борделя окинула Лиса неприкрыто оценивающим взглядом. — Надо бы тебя познакомить с моими дочурками. Есть какие-то пожелания? Повыше, пониже, помладше?
— И вам доброго вечера, Матушка, — Химере сравнение жриц любви с дочерьми пришлось не по душе. — Мне бы кого поопытнее, знаете ли.
— Ты поосторожнее с запросами, а то могу и тётку свою позвать. Как раз седьмой десяток разменяла.
— Не настолько опытную, — Варион не мог понять, всерьёз ли говорила Крисимелла. — В пределах разумного, но чтоб знала, как согреть путника после долгой дороги.
Химера провёл привычный обмен затёртых монет на знакомство с девушкой по имени Аллия, что без лишних обхаживаний проводила Лиса в тесную комнатушку на верхнем этаже. Выглядела она действительно опытной. На бледном лице уже появились первые морщины, что лишь добавляли обаяния стройной работнице «Дома настоящей любви».
В два отточенных движения Аллия избавилась от обузы в виде тесной туники с впечатляющим вырезом и помогла Химере сделать то же самое. Её нисколько не смутили огрубевшие от мороза ножны, что бесцеремонно отправились на пол. В Басселе его бы и на порог не пустили с оружием, но в Баланоше отношение было иным.
— С чего начнём? Или дашь мне выбрать? — тяжёлое дыхание Аллии сливалось с её шёпотом. Притворялась она умело.
— Я знаю, чего хочу, — ответил Химера. Он не считал нужным держать руки подальше от того, за что заплатил. — И вкус у меня особый.
— И какой же?
— Хочу, чтобы ты мне кое-что рассказала. Только честно.
— И зачем оно мне? — Аллия сощурила один глаз и прикусила тонкую губу.
— Я бросил кошель на тумбу, — Химера подмигнул. — За каждый правильный ответ можешь взять из него по монете.