Последний наследник Триады
Шрифт:
Сознание моё угасло. Всё было похоже на сон, забвение. Я не знал, сколько прошло времени после моей смерти. Но бесконечная ночь длилась до тех пор, пока я не почувствовал металлический привкус крови во рту.
А затем я услышал старческий смех.
— Очнулся-таки. Я уж думал, окочурился.
Казалось, мир внутри меня переменился. Прямо сейчас я мог сказать уверенно, что в момент пробуждения моё тело выбило свой первый такт.
— Парнишка, открывай глаза. Я знаю, что сможешь. Негоже в таком возрасте копыта отбрасывать, — не унимался старческий голос.
Сердце пробило
— Живой.
Издав однократный хрип, я приподнял опухшие веки с такой тяжестью, словно кто-то сдавливал мои глаза. В голове же всё крутилось в бешенном ритме. Мысли и воспоминания быстро проносились перед глазами, но я не мог узнать ни единого из них. Я словно проживал другую жизнь до смерти.
После минуты молчания и выжидания, я наконец смог собрать часть мыслей в единую картину. Открыл глаза и направил их в сторону незнакомца. Старик в тонкой изношенной нательной рубахе с длинной грязной бородой. В одной руке тлеющая сигарета, в другой — бутылочка с алкогольным содержимым.
Над стариком расстилалось ночное небо, усыпанное звёздами в незнакомом для меня расположении. Знакомых созвездий не было. Ни единого. Лишь Центавр, что светил ярче других звёзд, говорил о реальности происходящего.
Я снова опустил взгляд на человека. И только сейчас до меня дошло. Он создан по образу и подобию Святой Марии. Существо моей расы сидело передо мной, пребывая в преклонном возрасте и подтверждало слова, написанные над камнем.
«Ты не одинок.»
Но даже не это удивляло поистине. Он был действительно стар. Человек дожил до возраста, когда силы и магия его на спаде, а аура слаба, как у ребёнка. Это и поражало: этот мир не только полон людей, в этом мире есть возможность выживать, не сражаясь за свою жизнь каждый день.
— Ты как себя чувствуешь, парень? — задал вопрос старик, хмурясь. — Нехило ж тебе досталось. Из безродных поди?
Я прикрыл глаза, стараясь заглянуть вглубь своей души. Тело реципиента не принадлежало мне до этого момента, а его магическое начало на данный момент казалось спящим; возникает ощущение, будто реципиент никогда не знал о существовании магического начала. Аура, словно мышца, которая утеряла своё свойство, нуждалась в срочной реабилитации.
Но это было мелочью в сравнении с тем, что я возник в теле человека. Магическое начало было знакомо мне, я знал, как его использовать. Был уверен, что аура в этом мире подчиняется тем же законам, что и на Триаде.
Я был счастлив проснуться.
— Немой что ли? Подняться-то сможешь? — спросил старик, выбрасывая окурок. — Давай руку.
Я вытянул ладонь по просьбе старика, и тот рывком помог мне принять сидячее положение. Голова закружилась, а в глазах на миг потемнело. Судя по туманности рассудка, я был травмирован многочисленными ударами. Возможно, травмы оказались бы смертельными, не попади моя душа в тело вовремя.
Тьма в глазах проходит. Оглядываюсь в разные стороны.
Переулок. Невысокие дома по сторонам, фонарный столб неподалёку. Пахнет помоями и человеческими выделениями, а кожа ощущает сырость и затхлость. Назвать это место пиком человеческой цивилизации нельзя, но успокаивает
Триада до появления Бездны тоже не была идеальна. Наш мир строился на войнах, люди были готовы убить друг друга за то, чтобы продемонстрировать свою доминантность. Однако здесь, в этом переулке, люди будто сами загубили свой же дом — без войн. Хочется верить, что весь этот мир не только пахнет иначе, но и выглядит куда опрятнее.
Я решил оставить мысли о внешнем мире и переключился на собственное тело. Худощавый, бледный, в пропахших кровью и потом лохмотьях. Руки слегка отлепили рубаху от тела, и я заметил след от ножевого ранения. Поднял глаза на старика; он, к слову, и вовсе опешил.
— Ох ты ж ёп… — охнул он, дёрнув бровями. — Н-да… тебе бы поскорее подлатать всё это дело. Семья у тебя есть? Скажи уже что-нибудь.
— Я… не знаю, — прошептал я на абсолютно незнакомом для себя языке.
— Память отшибло, значится… — задумался старик. — Ладно, мой дом тут неподалёку. Пошли, поди найдётся тот, кто зашить сможет. Только ты попробуй своим ходом, спина у меня не каменная, унести тебя не смогу. Не те годы.
Я кивнул, опершись рукой о скользкую стену, попытался подняться и тут же вскрикнул от боли, нога подкосилась.
Старик поморщился, в задумчивости почёсывая седину на висках. Он шагнул ко мне ближе и опрокинул бутылку с содержимым на мою грудь. На этот раз крик мой разнёсся по всему переулку. Я рефлекторно выбил бутылку из руки старика, и та разбилась о стену.
— Эк наглец какой! — выпучил глаза старик. — Эликсир жизни о стену разбил, чтоб меня! Ну-с, теперь точно со мной пойдёшь. Ты у меня в ещё большем долгу, вредитель!
Я всё ещё скрежетал зубами от острой боли в груди. Рана глубокая, задета лёгочная артерия, обычный спирт в таких случаях не особо эффективен, а здесь что-то вроде смеси спирта с чем-то неопределённым и дурно пахнущим.
Но в одном старик был прав. Рану нужно зашить как можно скорее. К сожалению, кроме старика, в переулке никого не было, поэтому пришлось обратиться за помощью к нему.
— Мне нужен… лекарь, — обрывисто протянул я, морщась.
— А мне новая бутылка, — вскинул брови старик. — Ладно. Лекаря я тебе не найду, но вот тётушка Фируза у нас подняла на ноги не одного бездомного. Поэтому вставай. Покажу тебя ей, она точно поможет.
Я кивнул, поднимаясь. Позволил старику подпереть плечо, поморщился от ужасного запаха выделений, смешанных с перегаром, которые исходили от его рубахи, но постарался сосредоточиться на другом. Мы пошагали вглубь переулка вместе. Мне лишь оставалось следовать по пути, куда провожал старик.
Невнятные обрывки образов и мыслей позволили понять, где я нахожусь. Это город, и здесь есть районы, где пахнет лучше. Однако точных понятий о том, какой это именно город, в голове не было. Белый шум в основном.
«Ау?»
В ответ тишина. Похоже, душа успела покинуть это тело до моего вселения. И сейчас я могу считать реципиента собой. Конечно, работы предстоит много. И лучше поскорее адаптироваться. Вот только… использовать я могу лишь одну помощь.
Помощь вонючего старика, который ворчит под нос о том, какой я тяжёлый.