Последний остров
Шрифт:
— Ну, вот я и говорю, — криво ухмыльнулся бригадир, бросая брошку в руки Лысому. — Как ты смотришь на то, чтобы перед уходом пошарить тут по домам, а?
— Значит, вы плывете со мной?
— Конечно! Вчера-то мы еще не того… А вчера вечером послушали немного, что нам тот старик-пират плел и поняли, что будем полными идиотами, если пиратов дождемся. И сегодня, считай, дозрели. Смысл нам тут сидеть и капитана твоего ждать?
— Это правильно, — кивнул Коляныч. — А что касается золота, то мысль мне нравится. Глупо пиратам все это оставлять. Они и так тут столько добра подберут, что
— Во-во! — громко сказал Добер. — Я там еще часы видел на камине. Тоже, по ходу, золото.
— А я расческу бабскую, — откликнулся Лысый. — Она тоже, по ходу, из золота и там понатыкано камней голубых.
— В общем, так, — сказал Коляныч. — Предлагаю следующий план. Сейчас идем в ресторан и завтракаем. Потом покажете мне, где у вас там фермы и прочие места, где жратву выращивают. Берем там запасы еды и грузим их на яхту. Ну, а потом осматриваем домики ваших начальников и, так сказать, обеспечиваем себе будущее.
— Правильно, — улыбаясь, бригадир похлопал его по плечу. — Я сразу сказал, что ты, Коляныч, понимаешь в этих делах. Так и сделаем!
Они задержались на десять минут, пока Нос не выбрал себе из одежды Великого Хранителя новые штаны и синий камзол, подобный тому, что надел Коляныч. Выглядел бригадир в новой одежде не так ладно, как бывший раб, но Агей вспомнил, что некоторые важные шишки острова в дорогой одежде выглядели куда более нелепо.
Когда бригадир сменил одежду, все вместе они двинулись в столовую-ресторан. Там опять разожгли плиту, открыли холодильник, и вскоре на сковороде дымилась огромная аппетитная яичница с большими кусками бекона. Нарезав зелени, и найдя куски уже не слишком свежего хлеба, товарищи расставили тарелки за одним из столов в зале, после чего уселись завтракать.
— Я вот, что вам скажу, — проговорил Нос, принимаясь за еду. — Я сегодня рано проснулся. Лежал, думал всякое. Вспомнил, как мы вчера пиратов били. Просто не верится мне! Сейчас бы я, наверное, и не полез бы в драку! Ведь, подумайте, если бы они тогда вошли и были осторожны, и заметили вас, то, кто знает…
— Да, ладно, — ухмыльнулся Добер. — Мы бы всё равно их убили.
— Ага, — кивнул Лысый. — Вон, у Коляныча пистолет был. Он бы нескольких подстрелил, а в остальных мы чего-нибудь кинули, и точно задели бы. А уж потом…
За столом зазвучали красочные воспоминания на тему "как мы их вчера!". Даже Агей вставил несколько фраз. За этим интересным разговором время пролетело быстро.
Бригадир первым управился с едой.
— Ну и еда! — сказал он, сыто рыгнув. — Я вот не помню уже, когда так шикарно завтракал.
— Да никогда ты так не завтракал, — сказал Добер с полным ртом.
Нос, налив себе в стакан компота, сделал глоток и сказал:
— Не будем зря тратить время. Посуду мыть не будем! Да и вчера не надо было! Выкидывайте грязные тарелки в мусор. Их тут столько, что нечего их жалеть. Пираты обойдутся без тарелок.
Стражники заржали, в этот момент, со стороны лестницы, послышался голос:
— Доброе утро. Приятного аппетита вам!
Агей вздрогнул, отметив, что сказано это было явно с издевкой. Все за столом замерли. В руках у Коляныча появился его обрез. Не вытаскивая его из-под стола,
Глядя на появившихся людей, Агей узнал их. Один, смутно знакомый седой старик в очках. Его голову с чисто выбритым лицом венчала красивая седая шевелюра без признаков лысины. Парень вспомнил, что раз или два видел его. Явно один из влиятельных людей, но кто он, Агей не знал. Старик был одет в великолепный костюм кремового цвета. Вместо галстука, ворот светло-голубой рубашки перевязан розовой лентой. Этот наряд, не уступающий одежде Коляныча и Носа, показывал, что его обладатель "крупная шишка". В руках старик дрежал закрытый зонтик с изогнутой ручкой.
Вторая фигура, одетая в рваньё — полная противоположность старику. Жалкий худой тип неопределенного возраста, по кличке Костыль. С ним у Агея были связаны исключительно неприятные воспоминания. Однажды, когда парень был еще маленьким, этот тип остановил его на улице и, тыкая пальцем ему в грудь, сказал "Что это у тебя тут?". Когда Агей наклонил голову, Костыль схватил пальцами парня за нос и, громко смеясь, держал так несколько минут. После этого случая Агей стал обходить стороной подлого типа, но иногда тот мог выкрикнуть вслед что-нибудь обидное. Впрочем, он так многих школьников доставал. Теперь этот жалкий уродец в своем рванье стоял позади хорошо одетого старика и непонятно чему улыбался.
Старик приблизился и присел на стул, стоящий в нескольких метрах от их стола. Среди товарищей Агея произошло замешательство. И Нос и стражники смутились и стали наперебой, словно ученики перед учителем, рассказывать про пиратов и про то, что скоро на острове станет опасно.
Коляныч смотрел на них сперва удивленно, а затем его лицо приняло напряженное выражение. Агей же наблюдал за стариком. Судя по его лицу, тот ничего не воспринимал, а смотрел все время на Коляныча. Когда возникла заминка, старик обратился к бывшему рабу, говоря преувеличенно мягким голосом:
— И значит, ты тоже собрался уплывать отсюда?
Все за столом посмотрели на Коляныча.
— Конечно, — кивнул тот. — Оставаться здесь я не собираюсь.
— Мы тоже поплывем с ним, — сказал Лысый.
— Отрадно слышать, — улыбнулся искусственной улыбкой старик и обвел всех странным взглядом. — А позвольте спросить, уважаемые, как вы собираетесь плыть? Вплавь или в корыте каком-нибудь?
— Вообще-то мы возьмем яхту, — подал голос Нос.
— Вообще-то, — в тон ему ответил старик, поднимаясь со стула, — для начала ты снимешь одежду, которая тебе не принадлежит. А потом — никуда вы не поплывете. Я вас не отпускаю!
Стоящий за ним Костыль ухмылялся дебильной улыбкой.
— А ты! — старик посмотрел на Коляныча, и его затрясло от ярости. — Ты можешь плыть куда угодно, но сам — руками и ногами! Но сперва ты тоже снимешь чужую одежду и примешь наказание за свои делишки!
Старик обвел взглядом товарищей Агея:
— Вы, твари, тут жрали и пили вчера, я знаю! И все вы отработаете за это. За каждый гнилой огурец, что вы здесь сожрали, вы отработаете на благо острова! Понятно вам?
Лица сидящих за столом вытянулись, а бывший раб криво ухмыльнулся.